* * *
На следующий день я завтракала в полном одиночестве. Стол накрыла Лора. Огромный замок казался пустым каменным склепом.
– Лора, ты же хотела уйти?
Она быстро посмотрела на меня и опустила глаза, словно стыдясь своего присутствия в доме.
– Нет, я решила остаться.
– Господарь у себя?
– Да, он ждет Вас.
Ее поведение меня как-то насторожило.
– Лора, с тобой что-то не так? Ты себя плохо чувствуешь?
Она хотела мне что-то сказать, но ее вновь прервал бесшумно вошедший Карл:
– Доброе утро, Люси. Дедушка ждет тебя.
Что-то в нем определенно изменилось: походка, взгляд и что-то еще. От него словно исходила какая-то сила, от которой меня бросало в дрожь. При появлении Карла яркий румянец вспыхнул на щеках служанки. Она взяла пустую тарелку и заспешила на кухню. Карл, странно улыбаясь, проводил ее взглядом. Почему-то эта сцена вызвала у меня мгновенную вспышку ярости. Я шумно встала и, даже не попрощавшись с кузеном, отправилась к лестнице.
Дедушка занимал комнаты в западной башне, как и я, но на последнем этаже.
Я постучала и, не дожидаясь ответа, открыла тяжелую дверь. Комната его выглядела очень мрачно. Шторы практически не пропускали утренний свет, так что мебель казалась почти черной. На стенах висели портреты наших предков, пол украшала огромная шкура бурого медведя – трофей деда на охоте. Несмотря на то что весеннее утро было не такое уж теплое, камин не горел и, судя по всему, его вообще давно не растапливали. Здесь неприятно пахло сыростью и почему-то свежей землей. Из полумрака в кресле вырисовывался тонкий силуэт деда. Он встал и подошел ко мне.
– Ты хотел со мной поговорить? – спросила я тихо, стараясь заглушить ноющую злость. Я до сих пор не могла понять, почему там, на лестнице, дедушка велел маме уехать.
– Пойдем.
Мы вышли из комнаты. Он с грохотом закрыл дверь, от чего я вздрогнула, повернул ключ в замке и пропустил меня на лестницу.
Из башни мы спускались в полном молчании. Тишину нарушали лишь звуки наших шагов. На уровне второго этажа мы прошли в основное здание, пересекли его и спустились по ступенькам северной башни на первый этаж. Здесь дедушка долго возился с замком на дверях, а когда справился, мы оказались во внутреннем дворе. Пройдя его, мы вновь остановились, на этот раз у подножья восточной башни, где, насколько я знала, никто не жил. Пока дедушка разбирался теперь с этим замком, я оглядела двор. Площадка давно не знала уборки: камни заросли травой и мхом от сырости, кое-где встречались прошлогодние сухие листья и еще какой-то мусор. Солнце начало слегка припекать мне лицо и плечи, когда я вышла из тени к западной части замка. Наконец-то дед справился с дверью и ржавые петли омерзительно заскрипели, когда он открыл ее. Я последовала за ним внутрь.
Пока мы поднимались в полной тишине вверх по лестнице, я прислушивалась, но так ничего и не услышала, кроме звука наших шагов. Воздух там оказался затхлым. Эта часть жилища действительно была полностью необитаема, о чем говорили также слои пыли, везде висящая длинная паутина и маленькие окошки, стекла в которых почти не пропускали свет из-за грязи на них.
Наконец-то мы поднялись на последний этаж и оказались перед огромной каменной стеной. Лестница уходила дальше наверх, где, видимо, был выход на крышу. Дедушка зажег свечи.
– Мы пришли, – он, улыбаясь, указывал на стену.
Я огляделась вокруг и впилась в него непонимающим взглядом. Дорога и эти лестницы утомили меня.
