Обнажая искренность - страница 10

–Привет, – произнес я.

–Привет, – ответила она мягким голосом.

–Удивительно, но сейчас это была совсем другая Алена. Быть может «такая» она была открытием сама для себя, и я был рад, что в ней происходят такие изменения.

–Встретимся? Интервью.

–Да, давай, – ответил я, – где, когда?

–Тебе во сколько удобно?

–Сейчас съем что-нибудь и свободен до конца дня.

–Отлично! Давай через пару часов можем встретиться, я пришлю тебе адрес.

–До встречи.

–До встречи.

Удивление все еще присутствовало во мне, удивление приятное. Я был рад, что она тает, что сердце ее размораживается. Пусть оно и не отыщет взаимности, но оно почувствует, а это уже первый, самый нужный шаг.

Час икс. Я у ресторана. Звоню.

–Я у ресторана.

–Я подъезжаю.

–Я присяду, ты сразу заходи и увидишь меня, я предупрежу официанта.

–Хорошо, – проговорила она и в голосе ее звучала торопливость.

Я прошел в ресторан, присел за столик, официант подал мне меню, я предупредил его о своей гостье и стал рассматривать предлагаемые напитки.

А вот и она, – подумал я, увидев вошедшую в холл ресторана, Алену. Она, глубоко дыша, что-то тараторила девушке хостес, параллельно оглядываясь по сторонам, словно что-то или кого-то высматривая, очевидно, меня. Девушка указала ей в мою сторону, и парень официант взялся ее проводить. Алена подошла к столику, я поднялся, чтобы ее поприветствовать.

–Привет еще раз, – все еще «бежавшим» голосом произнесла она, кладя свои вещи на стул, – прости за опоздание.

Я приветливо улыбнулся, слегка кивнул и присел за свой стул, краем глаза увидев очередное легкое удивление на ее лице. Из-за чего? Видимо, из-за моего поведения. Принцессы жалуют только принцев, а когда рядом оказывается без манерный или, точнее сказать, безразличный к ней простак, это их здорово удивляет.

Подошел официант и подал еще одно меню. Я сделал заказ, Алена тоже.

–Начнем? – спросил я.

–Вот так сразу?

–Это не секс, тут прелюдия не нужна, – мягко, но четко произнес я. Было видно, что она все поняла, тем ни менее не скрывая удивления, и стала искать блокнот в своей сумке. Нашла.

–Максим, почему ты начал писать?

–Ты же задавала этот вопрос вчера или я ошибаюсь?

–Быть может сейчас ты захочешь ответить по-другому.

–Ладно, – пара секунд раздумий, – я начал писать, потому что внутри у меня есть нечто, желающее выхода, желающее сделать заявление, желающее выразить себя. Это нечто имеет глубокий смысл, разумеется, лично для меня. Было много попыток самовыражения и все они, к сожалению или счастью, закончились неудачей. Хочется думать, что к счастью. Как-то раз я попробовал писать и, к моему глубокому удивлению, у меня получалось, сказать точнее, мне доставило это большое удовольствие. Я продолжил и теперь есть то, что есть.

–Читая твои книги, я обратила внимание на один момент, который показался мне любопытным. В классических произведениях писателей 20 века можно отметить одну отличительную черту – многие их писателей описывают современность своего времени, как «наличие суровых реалий жизни». Суровый быт, сопровождающийся грубым и насильственным отношением людей друг к другу, отсутствие цивилизации, гигиены, медицины, образованности, как ее проявления. Физическая сила является универсальным источником решения проблем, над которой стоит только власть, считающая себя значительно выше «простолюдинов», порабощающая их, эксплуатирующая и презирающая. Нищета, голод, отчаяние, смерть – все это сопровождало то время, когда терзаемые сердца писателей и поэтов больше не могли терпеть и начали изливать свои чувства на бумаге. В твоих произведениях, Максим, всего этого нет или есть частично, предположительно потому, что подобные рассуждения прижились в нашем обществе и кажутся обыденными и естественными. Ты, напротив, описываешь и раскрываешь совершенно противоположные вещи – радость, любовь, счастье, достаток, красота, благополучие и прочее в этом духе, игнорируя, намеренно или нет, если можно так выразиться, «низменные» качества жизни. Не мог бы ты это прокомментировать?