Оболганный император - страница 39

Вот тогда-то Сальдерн, по выражению Фонвизина^>103 и «перекинулся къ Орловымъ, но и тут подлость души его узнали». 44). В августе 1773 года он покинул Россию. Признание Павла улучшило его взаимоотношения с матерью, но ненадолго.

Шильдер^>19 отметил, что: «Интриги и сопряженныя съ ними нравственные волнения и огорчения всякаго рода привели къ тому, что разочарованный цесаревич, еще больше сосредоточился въ себе; в характере его стали проявляться в ужасающей степени подозрительность и мнительность. Он начал опасаться за свою жизнь, боялся отравы…» 42)., но при всём при этом, «Внешние формы обращения цесаревича, … отличались приветливостью, изысканною вежливостью, чарующею любезностью. Проявление этихъ сторонъ характера Павла Петровича преимущественно поражало лица, мало его знавшихъ, и привлекало к нему сочувствие техъ, которых онъ удостоивал подобнаго обращения…«44).

В 1771 году Ассебург^>109, оставаясь прусским подданным,перешёл на русскую службу с чином действительного тайного советника. Благодаря донесениям Ассебурга (фактически с подачи Фридриха Великого^>37), Екатерине понравилась принцесса вюртембергская Вильгельмина родившаяся 15 июня 1755 года. Первые сведения, полученные Екатериной о ней, были не в её пользу. Из них она узнала об опрометчивом уме Вильгельмины склонном к раздору и о крайней прагматичности её матери. Через брак наследника русского престола король надеялся укрепить политический союз с Россией. Фридриху II был крайне выгоден этот брак, чтобы иметь в России лиц, заинтересованных в Пруссии, поскольку прусский принц, вступив на престол, мог бы приобрести от этого большие выгоды. В этом деле Фридриху помогал его брат Генрих^>101, хорошо знавший тамошнюю придворную сферу. 21).

Наконец, Екатерина решилась пригласить ландграфиню Генриетту114 приехать с тремя её дочерьми в Петербург. Для неё было важно, что иностранная владетельная особа везёт трёх дочерей на смотрины и выбор наследнику всероссийского престола. По существующему тогда обычаю, невест привозили к королям заочно помолвленными или даже обручёнными. 44).

Цесаревич узнал о том, что ему подыскивают невесту только тогда, когда вопрос о приезде в Петербург Ландграфини Гессенской с дочерьми был решен. Для него это стало потрясением. Он по-новому оценил себя – всё стало казаться ему детским и несерьезным. Он понял, что он взрослый и должен мыслить, и чувствовать совершенно по-другому и в семейной жизни он «обязан был быть теперь сосредоточенным и серьезным, не растрачивать себя больше на пустые страсти былых неудовольствий». 4).

В своём пылком воображении Павел часто рисовал собственную семейную жизнь. Уже в 16—17 лет он часто обсуждал со своими друзьями – племянником Никиты и Петра Паниных князем Александром Борисовичем Куракиным^>66(1752—1818) и графом Андреем Кирилловичем Разумовским^>67(1752—1836), которые были чуть старше, – как устроить быт, как надо любить, сколько должно было быть детей.

Павел любил их и был с ними всегда предельно откровенным, но он всегда пресекал разговоры о его правах на Престол. В таких случаях Цесаревич моментально обрывал беседу. Он наложил табу на эту тему на несколько десятилетий, и не сохранилось ни одного свидетельства, где хоть единожды, он с кем-нибудь обсуждал её.

Формальное приглашение Екатерины, сделанное ландграфине в письме от 28 апреля 1773 года, несколько затруднило ландграфиню, поскольку им попросту не на что было ехать. Екатерина приняла все издержки поездки на счет русской казны, а относительно толков публики на счёт истинной цели её поездки, особенно в случае неудачного её исхода ландграфиню спас Фридрих II