Оболганный император - страница 70

часть из которых, были вывезены ею ещё из дома и сохранились в России, а другие были благоприобретённые. «… она была до того бережлива, что, если верить Корберону, не колеблясь присвоила себе все старые платья, оставшиеся от первой жены Павла, и не стеснялась требовать у камеристок даже башмаки покойной». 7). При всём притом, «… она любила до страсти пышность, внешний блеск, церемониальные празднества и торжества, но также и мелкие придворные интриги». 7). Корберон предполагал, что она «… в качестве великой княгини или императрицы, будет только женщиной и ничем больше». 7). Валишевскийсчитал, что Корберон ошибся: «В известной мере, – насколько ей это позволял ее ум, бесспорно не большой, – вторая София имела притязания на более видную роль. Во-первых, и прежде всего, она старалась быть на высоте своего положения, не зная в этом отношении ни минуты отдыха. Она с утра до вечера была затянута в парадное, церемониальное платье, принуждая к тому же всех своих приближенных: она не забывала об этом требовании по отношению к себе и другим даже при самых интимных подробностях своей домашней жизни». 7). «То, что утомляет других женщин, – писал Головкин^>157, – ей нипочем. Даже во время беременности она не снимает с себя парадного платья, и между обедом и балом, когда другие женщины надевают капот, она, неизменно затянутая в корсет, занимается перепиской, вышиванием и иногда работает даже с медальером Лампрехтом»». 9).

Современники самым восторженным образом отзывались о высоконравственной жизни молодой Великокняжеской Четы.

«Великая княгиня Мария Феодоровна», – писал Шильдер^>19, – «вообще – то не вмешивалась в политику, если это не касалось её братьев и сестер. Она простирала свою заботливость и на Пруссию с высоко чтимым и любимым ею своим благодетелем Фридрихом II^>37. Она не упускала случая воспользоваться своим влиянием на цесаревича, если Пруссии грозило с чьей-либо стороны недоброжелательное отношение. Впрочем, в этом вопросе между супругами царило полное единомыслие. Так летом 1777 года шведский король Густав III138 будучи в Петербурге, попробовал восстановить Павла Петровича против Фридриха Великого и его политики и встретил со стороны цесаревича резкий отпор». 44).

Никита Иванович Панин^>38 и после второй женитьбы Павла Петровичапользовался дружбой и доверием не только цесаревича, но и великой княгини. Павел сообщил своему бывшему воспитателю и о своем разговоре со шведским королем. Возможно лишь Панину^>38, Павел Петрович мог посетовать по поводу правления Екатерины.

В действительности, действия малого двора не были так невинны. Екатерина уже думала разорвать союз с Фридрихом IIи заключить новый – с Австрией. Граф Панин сообщал цесаревичу тайком обо всех депешах, а тот, в свою очередь, морально поддерживал прусского короля.

Шумигорский^>29 считал, что было бы несправедливо утверждать, что главною целью братьев Паниных было только возбудить Великого Князя против матери. Они лишь были убежденными противниками правительственной системы Екатерины и стремились провести в жизнь государства иные политическая начала, положить в основание государственной машины новые правовые институты. Павел Петрович должен был, по их мнению, изменить основы государственности. Под их влиянием Павел Петровичпришел к убеждению о необходимости, придя к власти, издать, прежде всего, закон о престолонаследии. Цесаревич