– Хорошо, когда есть куда отступать… Ты обедал?
– Еще нет.
– Почему бы нам ради разнообразия не поменяться ролями? Я буду тебя кормить, утешать разговорами, а потом затащу в постель.
– Темные круги под глазами говорят о том, что кормить и укладывать спать нужно тебя. Соммерсет сказал, что тебя не было всю ночь.
– Соммерсет – болтун и старый дурак. Сегодня ночью произошло убийство.
Рорк пригладил ее непослушные волосы.
– Хочешь рассказать?
Ева могла ответить «нет», он бы понял и не стал настаивать.
– Не сейчас. – Она снова устремилась в его объятия.
– Я соскучился, Ева. Соскучился по твоим рукам, по твоему запаху и вкусу твоих губ.
– Это поправимо. – Она повернула голову и поцеловала его в подбородок.
– Я и собираюсь это поправить.
– Так чего же ты ждешь? – Теперь она пустила в ход зубы. – Предпочитаю действия. Не сходя с места.
Он прижал Еву к себе, позволив ей ощутить всю силу его желания.
– А как же быть с Ларсом и Свеном?
– Ими я займусь позже.
Рорк улыбнулся и закружил ее в воздухе.
– Думаю, к тому времени ты уже будешь без сил.
– Сомневаюсь, у меня сейчас такой прилив сил! – Ева обхватила ногами его бедра и удивленно подняла брови. – Кажется, и у тебя тоже.
– Ко мне пришло второе дыхание. – Он расстегнул верхнюю пуговицу ее рубашки и вдруг остановился. – Эй, разве это не моя рубашка?
Она поморщилась, но тут же надменно вздернула голову:
– Ну и что?
– Ничего. – Тронутый Рорк, посмеиваясь, продолжал расстегивать пуговицы. – Боюсь, мне придется ее у тебя отобрать.
– Да у тебя их пятьсот штук… – Ева умолкла, когда пальцы мужа коснулись ее груди. – Ну и ладно, раз ты такой жадина.
– Да, жадина. – Он снова прильнул к ее губам.
Поцелуи становились все более страстными. Вкус ее губ и ее кожи возбуждал, успокаивал и соблазнял Рорка. Ее тело, ее маленькие твердые груди дарили ему бесконечное наслаждение.
Ева распахнула полы рубашки мужа, и плоть прижалась к плоти. Она выгнулась всем телом, Рорк больше не медлил.
Вечер стоял прохладный, но их тела горели огнем. Ева раскрыла губы, давая дорогу его языку, и негромко вздохнула. Желание становилось нестерпимым.
Когда губы Рорка спустились ниже и начали ласкать ее тело, вздохи сменились стонами.
«Еще, еще», – думал он. А потом перестал думать.
Ее шея, плечи, груди… Он ласкал их так жадно, словно хотел добраться до ее сердца.
Трепещущая Ева была вся в его власти.
До него она не знала, что такое настоящая страсть. Прикосновение губ и рук Рорка неизменно сводило ее с ума.
Ева видела плясавшие в небе звезды и чувствовала, как те же звезды взрывались в ее теле. Она млела, таяла и двигалась с ним в одном медленном, сладострастном ритме.
Постепенно страсть сменялась нежностью. Ласками, шепотом и прикосновениями.
Пальцы Евы гладили его волосы. Губы прильнули к шее и ощутили биение его пульса. Потом она открыла глаза и увидела, что Рорк следит за ней.
Никто, думала она, с трудом втягивая в легкие воздух, никто не смотрел на меня так. Так, словно я самое дорогое, что есть на свете…
Она изогнулась, выпрямилась и изогнулась снова. Эти движения были терпеливыми и необузданными одновременно. Ритм оставался чувственным и неторопливым. Их губы снова нашли друг друга.
Она услышала… нет, скорее почувствовала, что он произнес ее имя.
– Ева…
Она обвила его руками, крепко прижала к себе, и два тела свела сладостная судорога.
Два халата возникли словно из-под земли. Иногда Ева подозревала, что где-то в доме скрывается шелковая фабрика, потому что халатов у Рорка было видимо-невидимо. Оба халата были черными и достаточно плотными, чтобы надежно защищать тело во время импровизированного ужина на свежем воздухе.
