— Эй, не грусти, елы-палы. Можно дам совет?
— Давай.
— Не принимай никаких решений. Дай себе как следует подумать об этом, принять.
— Я постараюсь. А куда мы едем?
— Как я поняла, твои братья — не вариант. Так что я хочу отвезти тебя в свое тайное логово медоедки. О нем никто не знает. Там тебя точно не найдут, если сама не захочешь.
Аленка потянулась и открыла бардачок.
— Бери мобилу, свою кидай сюда. Покатаю немного, запутаю кошаков. Пусть немного вымотаются, елы-палы! А сама пока попробую разузнать, зачем все это невесте. Приеду с вкусняшками.
Аленка притормозила у вытяжки из метро, выходящей на детскую площадку.
— Это тут. Открываешь среднюю решетку и лезешь. Только дай сбрызну тебя нейтрализатором, он сбивает запах.
И пшикнула на меня чем-то из пузырька. Звук был один в один как тогда в переулках, когда Тень нес меня прочь.
Так вот что это было!
Аленка посмотрела на меня, взгляд — как напутствие не унывать. И вдруг изменилась в лице, скосила глаза в район моей шеи:
— Метку Артур поставил?
— Ты про шрам? Почему он сегодня так всех интересует? — Я инстинктивно прикрыла шею рукой.
— Потому что очень похож на метку, елы-палы! Все же очевидно!
Для кого? Для мира оборотней? А вот для меня — нет. Я с этим шрамом сколько себя помню.
— Что за метка?
— Ну… — Медоедка хитро ухмыльнулась. — Это собственнический кусь от оборотня. Сейчас это считается дикостью — никто так не делает. Но когда мой лис меня посмел так цапнуть, я ему все лицо искусала так, что он в щербинку до сих пор ходит, елы-палы!
— Ого, — только и смогла сказать я, а потом откинула вниз машинный козырек от солнца и посмотрела на свой шрам в маленькое зеркальце.
Почему всем он кажется похожим на метку?
Я к нему давно привыкла, но все равно стеснялась, поэтому носила все с воротом. Привыкла. Так меня папа всегда одевал, приговаривая: «И шейку закроем, да?»
Так это и вошло в привычку.
Белое овальное пятно сантиметра три на пять со здоровой кожей посередине.
— Оно у меня столько, сколько себя помню. И росло вместе со мной. Так что вряд ли меня кто-то хотел присвоить младенцем, верно? Не такой же зубастый малыш?
Я нервно рассмеялась. В вопросе скользнул страх. Вдруг у оборотней и такое бывает?
Медоедка не отвечала, что еще больше подкидывало дров в топку воображения.
Да нет! Не может быть. Ведь так?
— Ну нет, конечно, елы-палы! Мы ж не больные! — Аленка так громко это сказала, что я подпрыгнула на сиденье от неожиданности.
Медоедка осмотрела двор:
— Беги, пока никого нет, елы-палы! Эта вытяжка давно не функционирует. Спустишься вниз, там коридорчик один в сторону уходит. По нему пройдешь и упрешься в дверь. Вот этим ключом откроешь. И закрыть за собой не забудь, мало ли.
Я взяла из ее рук красный ключ. Массивный такой, размером с ладонь.
— Там пыльно. Я давно не появлялась. Но есть свет, вода, сухпайки, обогрев, даже консервы под кроватью.
— Там есть кровать?
— Ну конечно же есть! Упругая. И подушка мягкая, елы-палы. Я даже соскучилась, — мечтательно сощурила глаза медоедка.
Аленка уехала, только когда собственноручно содрала проржавевшую решетку и помогла мне забраться в лаз.
— Ну, не хандри, елы-палы! Скоро буду! — махнула на прощание рукой Алена и умчалась вдаль на зеленой машине.
Меня оставили в покое? Одну?
Не верилось.
Я стояла на подножке, выглядывая из-за решетки, так и не решаясь спуститься.
Если бы меня видели братья, они глазам бы не поверили.
