Леопард поморщился, будто кислое съел:
— Все-таки она у тебя.
И голову опустил, будто расстроился.
Ага, как же! Наверное, рад испробовать на мне новую разработку.
Я молчал. Слишком много всего было внутри, чтобы говорить.
— Что именно ты хочешь знать? — Леон смотрел на пилюлю в моих руках.
— Что произойдет, если ее принять?
Леопард сел за свой рабочий стол, немного сгорбившись, и жестом показал Тени присаживаться на стул для пациентов.
— Спасибо, я постою. Разговор будет коротким.
— А ты все-таки сядь. Тебе еще клясться на крови, что выпьешь только под моим присмотром. — Леон развернулся к окну на стуле на колесиках и задумчиво посмотрел на улицу. — Я надеялся, что этот час никогда не настанет.
— Хватит пафоса. Давай ближе к делу. Эта штука действительно отрубает истинность? Ты нашел способ? — Я пробуравил затылок врача взглядом.
— Это способ держать тебя от Насти так далеко, как только сможет зверь, — загадочно ответил Леон, поворачиваясь на стуле обратно.
— Скажи нормально. Я ничего не понял. — Я медленно сел на место пациента.
Леон откинулся на спинку компьютерного стула и, качаясь, начал:
— Ты знаешь, что я полжизни посвятил вопросу истинности. Ты видишь, где я — сколько бы ни рыпался, все равно пришел к Альбине. Я ни о чем не жалею, но меня всегда интересовал способ разорвать принудительные узы. Уже не для себя. Чтобы у сверхов была возможность выбора.
— Получилось?
Я не дышал в ожидании продолжения, сам не зная, какой ответ хочу услышать.
Если с Настей можно навсегда порвать — это хорошо?
Если нельзя — неплохо?
Я не знал.
Слишком измотан. Слишком подавлен. Все слишком.
Леон обреченно выдохнул:
— Если можно так назвать замещение одного чувства другим. Поэтому я тебе советую тысячу раз подумать и все взвесить, прежде чем принимать. А если решишься, то только под моим наблюдением.
— Каким чувством? — Я вцепился в первые слова, дальше просто прослушав.
— Боли. Она будет заглушать любое другое чувство к истинной. Но сам понимаешь, у меня была небольшая фокус-группа для тестирования. Всего трое за несколько лет. Я и их-то еле нашел.
Трое. Это мало. Но и не сказать, что совсем нет данных.
— И как они? — поинтересовался я, заерзав на сиденье.
Леон отвел взгляд, но все же ответил:
— А что ты хочешь услышать? Живы-здоровы. Насчет «счастливы» не знаю. Ни один не женился, не завел семью. Но всех понесло вразнос в разные стороны. Поэтому прием только при мне. Запивать большим количеством воды, не менее литра. Это, как оказалось, важно.
— Боли… — Я перекатил слово на языке. — К боли я привык. Этим меня не испугаешь. Сработает ли? Может, добавишь чего-нибудь для надежности? Я обещал Насте подарок. Плохо, если он окажется бракованным.
Леон взглянул на меня как на сумасшедшего и отрезал:
— Нет.
— Меня может не пронять. И тогда я не уверен, что смогу держаться от Насти подальше.
— Тогда не принимай. Уезжай в другую страну.
— Кто бы говорил! Ты лучше других знаешь, что бесполезно ползти от истинной в противоположную сторону. Я обещал Насте. Я сделаю. Сам виноват в том, что случилось. Чуть не угробил ее из-за своего эгоизма.
Леон неодобрительно посмотрел на меня:
— Знаю, что бы я тебе ни предложил — бесполезно. Но ты все равно подумай. Я никогда не хотел, чтобы ты был в моей фокус-группе.
— Врешь.
— Правда.
— Тогда зачем дал таблетку Насте?
Я не знал, этот факт больше выводит меня из себя или радует.
