Они все это время, – хотя и продолжалась-то драка всего секунд десять, – стояли неподвижно. А что еще делать сеньорам, когда охрана дерется? Не «караул» же кричать! Неприлично как-то. Так же, кстати сказать, вел себя и дон Себастьян – вот только физиономия с каждой секундой у него становилась все более и более довольной.
«Ну, ладно, старый хрен! – с веселой злостью подумал Мангуст. – Посмотрим, как ты сейчас запоешь». И он шагнул вперед. В каждой руке у него уже было по ножу – самому обыкновенному столовому ножику, которые вместе с прочими столовыми приборами подала служанка. Вот только концы у них были не закругленными, а совершенно нормальными – в Латинской Америке именно такие на стол подают. Обе руки взметнулись и опустились синхронно – причем с такой скоростью, что и атакующая кобра позавидовала бы. И тут же двое из троих латиносов словно к полу приклеились. Выглядело это, кстати, очень забавно. Вот только что огромный смуглый дядька несся вперед, угрожающе размахивая руками, – и вдруг словно споткнулся, чуть не пропахал лицом пол. Но при этом остался на ногах – а попробуй не останься, если нож пробил ботинок и ушел в пол минимум пальца на три. Тут захочешь, а не упадешь. Правда, как ни странно, заорал всего один из двоих пострадавших. А другой только очумело пялился на свою ногу и, кажется, еще не вполне понял, что с ним стряслось.
Зато третий громила, похоже, даже не заметивший в азарте того, что случилось с его товарищами, был уже всего шагах в трех от русских. Поскольку Андрей стоял впереди, его этот мужик явно собирался сокрушить первым. Мощный кулак уже рванулся вперед – не считая противника за серьезного человека, латинос явно намеревался просто, без выкрутасов, дать ему по морде. Но просчитался. Мангуст плавным, но очень быстрым движением как бы перетек чуть левее. И кулак напрасно вспорол воздух в паре сантиметров от его щеки. А латинос, увлекаемый инерцией удара, потерял равновесие. Сам бы он, может, и не свалился бы, но Мангуст, как человек по природе своей добрый, решил ближнему помочь и пнул его по голени – на вид несильно, но ногу просто вынесло из-под владельца. И тот с маху припечатался лицом об пол веранды – даже руки подставить не успел. После такого встают только в фильмах. А поскольку ни режиссера, ни оператора поблизости не случилось, павший гоблин вставать не торопился.
А Мангуст уже внимательно смотрел на его коллег, которые по-прежнему дергались на месте. Один из них при этом шипел от боли, второй нет.
– Эх, старею я, что ли, – негромко, словно самому себе, сказал Мангуст. Правда, говорил по-английски. – Одного ведь зацепил, кажется.
– То есть? – заинтересованно спросил Тимохин, на лице которого не отражалось ровным счетом никаких особенных эмоций. Можно было подумать, что подобные сцены он каждый день по несколько раз наблюдает.
– Я не должен был им ноги повредить, – сказал Мангуст, обращаясь к нанимателю и даже не глядя ни на корчившихся гоблинов, ни на их хозяина. – Что же я, зверь – людей напрасно калечить. Между пальчиков ножички должны были пройти. А вот смотрите – один раз неточно пошел.
– Выходит, одного все-таки покалечил?
– Ну, не так все страшно. Там и не рана вовсе, а какая-нибудь жалкая царапина. А уж кость-то точно не задета – я больше чем на полсантиметра не промахиваюсь, – успокоил Тимохина Андрей.
– Это хорошо, – кивнул Тимохин. Глядел он уже на дона Себастьяна, который медленно бледнел – у смуглых людей в таких случаях кожа сереет. – А что нам делать с этим типом?
