Кроме безусловной славы народа, полет Гагарина в 1961 стал и невероятным психологическим достижением. Его задание было простым, но ни в коем случае не легким: залезть в капсулу, позволить выстрелить ею и в одиночку, в условиях огромной опасности пересечь границу с космосом. Просто позволить выбросить себя в бескислородную, смертельно опасную пустоту, где прежде не ступала нога человека. Пролететь разок вокруг Земли, а затем спуститься и рассказать остальным о своих ощущениях.
В то время ученые и советского космического агентства, и НАСА строили всевозможные предположения о том, какими должны быть психологические условия выхода в космос. Не помутится ли рассудок астронавта при столкновении с «чернотой», как называли космос пилоты? Вот что говорил по этому поводу психиатр Евгений Броды, выступая на Симпозиуме по космической психиатрии в 1959 году: «Отделение от Земли со всей его бессознательно символичной значимостью для человека. теоретически может привести – даже в случае очень серьезного подхода к отбору и тренировке пилотов – к чему-то вроде приступа шизофрении».
Были даже опасения, что Гагарин, лишившись рассудка, саботирует исторически значимый полет. Опасения были настолько серьезны, что до взлета капсулы «Восток» все ручное управление в ней было заблокировано. А что если что-то пойдет не так, связь оборвется, и пилоту придется взять управление в свои руки? Ученые подумали и об этом: перед отлетом Гагарину передали запечатанный конверт с секретной комбинацией разблокировки панели управления.
Но ученых беспокоила не только опасность потери космонавтом рассудка. Согласно опубликованным в журнале «Авиационная медицина» (апрель 1957 г.) исследованиям, 35 % из 137 опрошенных пилотов признались, что испытывают странные чувства в момент отрыва от земли, что почти всегда это происходит во время одиночных полетов. «Мне тогда кажется, что я теряю всякую связь с землей», – признался один из опрошенных. Ввиду распространенности явления решено было дать ему название: эффект отрыва. Большинство подверженных этому феномену пилотов испытывали не панику, а эйфорию. Только 18 из 137 опрошенных описали свои чувства как страх или волнение. «Все кажется таким спокойным, будто ты оказался в каком-то другом мире»; «Я чувствовал себя гигантом», «королем», – говорили большинство из них. А трое даже заявили, что почувствовали себя ближе к богу. Пилот по имени Мэл Росс, которому удалось установить несколько высотных рекордов на экспериментальном самолете в конце 1950-х годов, дважды говорил о пугающем чувстве «восторга, когда хотелось летать еще и еще».
В том же году, когда вышла в свет эта статья, полковник Джо Киттингер поднялся на 29-километровую высоту в закрытой капсуле размером с телефонную будку, подвешенной к баллону с гелием. Как только уровень кислорода упал до критически малого, начальник Киттингера Дэвид Симонс приказал начинать снижение, на что Киттингер ответил на азбуке Морзе: «Поднимись и забери меня сам». Позднее Киттингер говорил, что это была просто шутка, но Симонс так не думал: на морзянке шутить не очень-то легко. Позднее в своих мемуарах «Человек в высоте» Симонс написал, как в тот самый момент решил, что «с Киттингером случилось что-то странное и непонятное. что его. охватило странное и необъяснимое чувство потери реальности и что он упрямо готов лететь дальше и дальше, совсем не задумываясь о последствиях».
