В нашей человеческой жизни, кстати, всему этому тоже есть место, хотя это иначе называется – но в вечности мы надеемся встретить не продолжение этой борьбы, а покой, окончательное избавление от нее. И лев Исаии, который примирился с ягненком и ест траву, на самом деле свидетельствует, что такой борьбе больше нет места, она лишилась смысла. Львиность осталась, а голод исчез.
И когда мы думаем о вечности для своих домашних питомцев, мы надеемся вовсе не на то, что они будут вечно просить колбаски или драться с соседом за обладание хвостатой красавицей, хотя порой это может и развлекать нас. Нет, мы думаем о чем-то совсем ином… Это существо стало частью нашей семьи.
Мы любили его преданно и нежно, и совсем не за то, что оно ловило мышей или сторожило дом. Мы любили его за то, что оно есть, и оно любило нас. И если нашей любви суждено прорасти в вечность и раскрыться в полный рост именно там – как мы сможем тогда отказаться от встречи с ним?..
…Мурыч в последние дни не ел и совсем не спал, под конец уже и не пил. Но он был рядом, глубоким грудным голосом просил о помощи – и когда я брал его на руки и гладил, он затихал, издавая что-то такое, что прежде было бы мурчанием. У него уже не было сил жить, но он оставался рядом с нами. И если по милости свыше и вопреки моим собственным заслугам мне будет дана в грядущем мире радость, я не знаю, что удержит меня от того, чтобы позвать его из небытия. И что удержит его от того, чтобы прибежать на этот зов…
Они, может быть, не узнают себя, если воскреснут. Но они без сомнения узнают нас, а мы – их. Мы уже увидели отсвет райского сада в нашем земном общении, был ли он только миражом? Я ничего, совершенно ничего не знаю наверняка. Мне остается только надеяться, что там, в вечности, наша встреча и новая жизнь для него будет возможна. Но… разве не то же самое могу я сказать и о своей собственной посмертной судьбе?» (Андрей Десницкий. Некролог коту).
Итак, быть может, воскреснут те животные, которым люди отдавали частицу своей души, своего тепла? Людям действительно очень не хочется расставаться в грядущей вечности с тем, что было им дорого, что питало их душу здесь, на земле. Им не хочется расставаться со своим творчеством – есть мнение, что лучшее из человеческого творчества не исчезнет, но, преображенное, в какой-то форме отразится в вечности. И уж тем более не хочется думать, что любимые живые существа уйдут навсегда. Стало быть, мы имеем дело с интересной богословской гипотезой, которую никто не может ни доказать, ни опровергнуть.
***
«Есть мнение, что в Царствие Небесное попадут все животные, которых любил кто-либо из попавших туда людей. Что говорили об этом святые отцы?» – спрашивает журналистка Ольга Гуманова.
Отвечает иеромонах Никанор (Лепешев):
– В момент Второго пришествия Христа, как говорит апостол Павел, «последний враг истребится – смерть». То есть она отпустит все и всех, кого поглотила за время своего царствования в материальном мире. Ничто из сотворенного Господом не канет в полное небытие, Божие творение будет восстановлено во всей своей полноте. О том, что для животных тоже найдется место в обновленном мироздании, говорит пророк Исаия: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе». А преподобный Нектарий Оптинский, очень любивший кошек, говорил, что из всех животных именно они первыми войдут в рай.
