Образы - страница 4

Логичный новогодний лозунг

Господи мой Боже,

зеленоглазый мой!

дай же ты каждому,

чего у него нет…

дай всем понемногу…

И не забудь про меня.

(Б.Ш.Окуджава. «Молитва»)

31-го декабря под бой курантов и бокалов кричат: – С Новым годом, с новым счастьем, с новым здоровьем… Ежегодно, повсеместно, традиционно. Однако, если посмотреть на этот лозунг вооружённым глазом, то можно увидеть не только «одну звёздочку» (после «Карнавальной ночи» известно, что «лучше, конечно, пять звёздочек»). Значит, предыдущие «счастья» были не то? К тому же, счастье – это не вечность – очевидно и невооружённым глазом. Что это за пожелание?.. А – здоровья? Людям, которые пьют, едят, поют и пляшут? Желать здоровья следует больным. С Новым годом – это последовательность, оправданная календарём. Но чему ж тут радоваться – будто это мы сделали себе подарок? «Замечательное» в подарке только то, что «вот и стали мы на год взрослей». И – к пожеланию (как говорил Чиа Дао ду: – Резко врезать и резко закусить). Пусть наше останется с нами. (Новые годы приходят и уходят, а мы остаёмся пока). И не надо много денег. Пусть будет достаточно. Пусть наше останется с нами, «и никаких гвоздей, вот лозунг мой…».

Сочинял Комдив не всегда один, иногда в соавторстве с Закруткиным, они же оба были аборигенами клуба «Сермяжная правда». Но, как сказал Борис Бабочкин в образе Чапаева: «хуже, Петька, хуже». Например, упомянутая в халате, написала отзыв на один из его рассказов. Она предложила заменить местоимение «он» на «я», хотя именно это и не нравилось Василь Иванычу – не потому, что буква была последней в алфавите, а наоборот, она казалась ему категорически нескромной. Надо пояснить, что, кроме работы, дававшей ему хлеб насущный, он иногда поддавался соблазну авторства и забрасывал свои бессмертные литературности в терпеливый интернет. Это было для него, как передохнуть (ударение на «у»), т.к. но он не курил. Случалось и Закруткин (о нём ниже) печатался, однако его статьи публиковались в научно-производственной «Промышленной энергетике», и он получал даже гонорары. Конечно, оба они были дилетантами, как и другие в «Сермяжной правде», хотя в членах состояли и несколько профессионалов, в т.ч. Клеопатра Львовна Шумская, назначенная там «классной дамой», и другие – не для плагиата непосредственно, а ленясь читать выходящие апериодически альманахи клуба, но какую-то корысть возможно получали или сравнивали. Типография издательства печатала и клубные произведения малыми тиражами: в библиотеки издательства и самого клуба – бесплатно и по заказу всем желающим – уже с оплатой по прейскуранту. Можно добавить, что самые романические мыслеобразы рождались у Комдива, не всегда в позе «Мыслителя», а обычно в горизонтальном положении. И прецеденты были: говорят, Флобер вдохновлялся запахом прелых яблок, и Россини сочинял лёжа… (Возможно, похожее было и у Закруткина, который из-за падения сердечного верхнего давления и удара электрическим током несколько раз падал, ударяясь головой. А до этого, в восьмом классе школы директор Бахтин Василий Тихонович как-то сказал по его поводу: «Умная голова, но дураку дана». Директор, конечно, не Чиа Дао ду, но позже Закруткин встретил такую же фразу у Шолохова по поводу Валетки, кажется, в «Донских рассказах»). И немыслимый мыслительный процесс уносил обоих в такие эмпиреи, что они казались себе не то, что уж прямо-таки, но категорически. Через несколько дней, к Комдиву в горизонтальном положении, прошмыгнул ещё один мыслеобраз: «Десятишиповое отступление», никак, впрочем, не связанный с предыдущими. Кстати можно добавить к характеристике Комдива из аннотации к «Фрейду» Ж-П.Сартра: «Он набрасывает основы некой другой литературы, освобождённой от образа и иконы» (но в последнем с точночтью до наоборот). В пику «освобождённой» следует заметить, что именно в литературе (а возможно и в жизни) все и всё – это образы.