Ева накинулась на еду, не думая, про то, что это может быть не совсем прилично. Голод с легкостью победил все приличия, и уже через секунду она уплетала полным ртом все, что принесла гостья, время от времени запивая домашним лимонадом. Ангелина с улыбкой смотрела на Еву и ждала пока та утолит свой голод.
– Прости меня, – дожевывая последний кусок сыра, виновато произнесла Ева, – я и не знала, что так проголодалась.
– Совсем ни к чему извиняться, – мягко сказала девушка, – ты ни в чем не провинилась.
– А почему ты совсем ничего не съела? – удивленно спросила Ева, отпивая большой глоток лимонада с высокого стеклянного стакана, – наверное, бережешь свою точеную фигурку?
– Я поужинала дома, – ответила Ангелина, загадочно улыбаясь.
Ева почувствовала в животе приятную тяжесть. Насытившаяся и разморенная от тепла, исходящего из камина, Ева тут же захотела спать. Она вытерла рот салфеткой, тряхнула головой, отгоняя сон, и посмотрела на дрожащий огонь.
– Расскажи о себе, – предложила вдруг Ангелина.
Больше всего сейчас Еве не хотелось рассказывать о себе и о том, какое горе у нее произошло. Уже целых двадцать минут она не думала о своем любимом, целых двадцать минут не терзалось ее сердце, и глаза оставались сухими уже целых двадцать минут. Ева с удивлением заметила, что, находясь рядом с этой совсем незнакомой девушкой, она чувствует себя намного спокойнее. Откуда она вообще взялась, такая воздушная, такая жизнерадостная и в тоже время очень загадочная. Еве просто хотелось молча сидеть рядом с ней и смотреть на огонь, осознавая всем телом, что она жива, и что еще не все законченно в ее жизни.
Ангелина легонько коснулась руки девушки, возвращая ее из задумчивого состояния. Ева быстро заморгала глазами, словно очнулась ото сна, и смущенно улыбнулась:
– Что тут рассказывать, – почти прошептала Ева, – боюсь, что мой рассказ будет очень грустный, начиная с самого моего рождения.
Ангелина устроилась поудобнее, давая понять, что она готова слушать.
– Моя мама родила нас с сестрой очень рано.
– У тебя есть сестра? – брови Ангелины удивленно взлетели вверх.
– Да, мы двойняшки, – печально улыбнулась Ева, вспоминая свою сестру.
– Как это прекрасно. А где она? Почему вы не вместе? Она живет в другом городе? – сыпала вопросами девушка.
– Она живет в другом городе, и мы не общались с ней уже целых восемь лет, – ответила Ева, отводя взгляд в сторону.
– Восемь лет… – удивленно протянула Ангелина, – вы хотите разлучить то, что неразлучно? – ее ресницы дрогнули.
– Так получается, что в моей жизни от меня уходят все близкие и любимые люди. Мама бросила нас, когда нам было два года. Мы были нежеланными детьми. Она нас даже одинаково назвала, не сильно ломала голову на счет имен. Обе Евы и все тут. В детском доме нас называли: Ева номер один и Ева номер два, а потом и вовсе стали называть просто номер один и номер два. Как стулья в столовой. Два никому не нужных обезличенных ребенка. Нам повезло, что мы были друг у друга. Но когда нам исполнилось двадцать лет, мы с Евой расстались, сильно поругавшись.
– Наверное, из-за парня? – несмело спросила Ангелина, все это время с открытым ртом, слушая ее историю.
– Именно, из-за парня, – подтвердила Ева, прикусывая губу. Помолчав немного, она продолжила:
– Данил – так звали ее первую любовь. Мы с сестрой однолюбы. Если уж полюбили, то один раз и навсегда. Вот и Ева полюбила так, что про все на свете забыла… даже про меня, – Ева забрала за ухо упавшую прядь волос. Затем допила остатки лимонада и грустно посмотрела на Ангелину.
