По новому закону детей нельзя было разлучать, а Олин брат был совершенно больным инвалидом, без всякой надежды на выздоровление. Это обстоятельство сильно смущало всех потенциальных усыновителей.
Два года назад уже была бездетная пара, обещавшая забрать Олю, но, когда они узнали о Мишином диагнозе, стали постепенно испаряться – навещали ее все реже и реже.
Оля тогда тяжело переживала предательство – она уже успела привыкнуть к ним, и именно после того случая начала постоянно болеть. Никто ее тогда не жалел. Все знали, что, раз уж так случилось, – значит, такая судьба у нее, у горемычной сироты. Против судьбы не попрешь.
Ленкины злые слова отозвались в Оле немыслимой болью. В уголках ее глаз показались слезы, она подозрительно зашмыгала носом.
– Ладно, ладно, успокойся. Мы же тебе добра желаем, – тут же пошла на попятный Лена.
Детдомовские дети злые, они не привыкли прятать настоящие вещи за ворохом ненужных слов.
Но девочкам не понравилось, что Оле опять повезло. И «брат в комплекте» нисколько не смущает будущих родителей. Почему именно ее теперь заберут в семью, будут любить, баловать, кормить всякими вкусностями?
А ими, такими здоровенькими, крепенькими, красивыми, – совершенно никто не интересуется?
Разве они бракованные, разве они виноваты, что попали в систему? Вопрос «почему?», казалось, навсегда застыл в печальных детских глазах тех, кого усыновители обходили стороной.
Сейчас девочкам стало казаться, что детдом – это кошмар, который никогда не закончится.
Однажды, пару лет назад, Лена с Мариной даже попытались сбежать из детского дома. Собрали в тряпичные сумочки съестные припасы – бутерброды с сыром, оставшиеся от завтрака, вчерашние сосиски с черным хлебом, одну на двоих бутылку воды, незаметно вышли через служебный вход и пролезли через металлические прутья задней калитки.
Марина взяла с собой свою маленькую подружку куклу Лизу. Лиза совсем не горела желанием покидать теплую комнату и таскаться в серой тряпичной котомке за плечами у своей маленькой хозяйки. Марине показалось, что она скорчила недовольную гримасу, когда хозяйка запихивала ее в сумку.
За корпусами детского дома начинался густой лес с нехожеными тропинками и манящей неизвестностью, а у девочек не было никакого заранее составленного плана.
Красное кирпичное здание детского дома и огораживающий его забор с металлическими прутьями быстро остались за поворотом. Впереди виднелся лишь бескрайний лес из обычных сосенок и березок.
– Куда мы идем? – спросила Марина свою боевую подругу.
– Пойдем в большой город, нам уже по тринадцать лет, мы можем найти себе работу. На худой конец, встанем у метро, и будем попрошайничать, – ответила Лена.
Она мечтательно добавила:
– А вдруг, нам встретятся наши настоящие родители, и узнают нас?
Где был большой город – они не знали, не знали, и где искать своих настоящих родителей. Наверняка, родители сильно скучают по Марине и Лене, расстраиваются, что не могут найти своих потерявшихся деток. Может быть, нужно просто пойти им навстречу, и сама судьба приведет их друг к другу.
Долго-долго брели они по дорожке, усыпанной гравием, потом по узеньким лесным тропинкам, наконец, устали, и решили остановиться перекусить и передохнуть.
Вдруг, откуда ни возьмись, как смерч в облаке пыли, появилась маленькая собачонка. Лохматый комок белой шерсти с визгом и лаем набросился на девочек, пытаясь отыскать жертву и тяпнуть ее за ногу. Марина от испуга вздрогнула и отскочила, а собачонка, мигом поняв, что ее боятся, кинулась к ней и вцепилась своими острыми маленькими клыками в ногу.
