Воронеж – большой город, красивый. Не знаю, почему в нем не сделали анклава? Там проторчали пару дней, раздобыли немного жратвы и карту. А из Воронежа уже и до Курска добрались. Дальше, Михалыч, ты знаешь. В итоге сидим с тобой, пьем пиво и лясы точим.
Точил-то на самом деле он один. Я только слушал. Показалось, что Андрей захмелел, взгляд стал мягким, рассеянным, слова обтекаемыми:
– Раньше, не поверишь, у меня брюшко было. На казенных харчах в Албании разъелся. Пыхтел, когда шнурки на лакировках оксфордских завязывал.
Андрей выплюнул изжеванную зубочистку, сунул в зубы новую, взял еще пива.
– Ты мне, Михалыч, ответь вот на какой вопрос, смог бы починить этот ихний Ла-8?
Я посмотрел на Андрея, соображая, куда он клонит, и неуверенно кивнул:
– Думаю, да, если ничего серьезного.
– «Лашка» – птичка что надо, – со знанием проговорил Андрей, – я интересовался: летает на автомобильном бензине, садится и взлетает с любых аэродромов, с грунта запросто. Максимальная взлетная масса две тысячи триста килограммов, перегонная – четыре тысячи, полезная нагрузкавосемьсот кило. Пара движков по двести пятьдесят лошадок. А самое главное, Михалыч, – он сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня, – амфибия. То, что надо.
– В каком смысле? – не понял я. – Для чего надо?
– Хм, – хмыкнул он, – помнишь, я тебе говорил, что есть шанс выбраться из этой адской духовки.
Я кивнул, припоминая разговор в квартире. Андрей отпил пива, не вынимая зубочистки изо рта. С минуту молчал, толи думал, с чего начать, толи размышлял, стоит ли вообще говорить. Подозрительно посмотрел на меня, словно примеряясь, затем заговорил.
– Помнишь, я служил в эскадрилье?
Я кивнул.
– Года за два до расформирования ходил слушок, что наши испытывают новый орбитальный бомбардировщик, способный подниматься за стратосферу. Что-то среднее между самолетом и космическим кораблем. До звезд, конечно, на таком не долететь, но до Луны вполне.
– Почему до Луны?
– Вот слушай. Немногие обратили внимание, да и в том бардаке, что творился в последние дни, это немудрено. Мир рушился к чертям собачьим, счастливчики бросали все и драпали, только пятки сверкали. А на Луне базировалась научная станция, и на ней случилась катастрофа. Пишут, что пожар повлек разгерметизацию и все погибли. Я об этом узнал еще в Ливии. Мне в руки попалась одна газетка.
Андрей вскочил и вышел из кухни. Вернулся спустя минуту, разворачивая на ходу газету. Это была потрепанная, измятая тонкая бумага низкого качества с черно-белыми картинками и арабским текстом. В местах сгиба она протерлась до дыр, да и в целом имела жалкий вид.
– Вот, смотри, – Андрей положил ее передо мной на стол. На внутреннем развороте размещался нечеткий снимок. Удалось рассмотреть несколько сооружений с антеннами и куполом, расположенных на рельефе, напоминающем лунный, с черным фоном и белыми вкраплениями на заднем плане.
– Та самая станция «Циклон». Снимок сделан еще до пожара. Видишь, здесь посадочная площадка для шаттлов. Здесь, – Андрей ткнул пальцем в темное пятно, – ангар, а в нем корабль.
Я напрягал зрение, всматривался, но ничего толком разглядеть не мог. Темное пятно прямоугольной формы справа, у самого края снимка ни о чем мне не говорило. Но я верил Андрею и уже улавливал ход его мыслей: есть самолет, на котором можно долететь до лунной базы. Вернее, не самолет, а что-то иное, ближе к космическому челноку. Всем известно, что самолет не может летать в космосе. Я был уверен, что Андрей об этом знает и расскажет о бомбардировщике подробней. Дальше – в ангаре корабль, который доставит нас по маяку к варп-тоннелю, затем прыжок, и вот тебе Новая Земля. Все показалось так просто и очевидно, что сразу почувствовал себя спасенным. За долгое время мне, наконец, стало легко, я словно сбросил с себя мраморную плиту, которую таскал с собой долгое время.
