Не подтверди Центр, что «гостинец» от самого Старинова, отвёл бы в ближайший овраг – и вся недолга.
– Ладно, – вздохнул командир. – Теперь, значит, на отряд и на вас возлагается задача Центра: «В первую голову уничтожать эшелоны с топливом, идущие на удалённые базы немецкого флота в Керчи и Феодосии…».
– Что значит в «первую голову»? – поинтересовался тонкостями языка лейтенант, бывший по национальности испанцем.
– На бензин кидатись, наче муха на гівно, – ещё более сомнительным эвфемизмом пояснил Фёдор Фёдорович.
Сообразив, что ему и русских двусмысленностей более чем достаточно, испанец решил на украинских уже не заморачиваться. Просто кивнул.
«Как будто я тут харчами перебираю, какой эшелон рвануть, а какой на закусь оставить, – внутренне ворчал Фёдор Фёдорович. – Мне вообще-то до тех эшелонов не рукой подать, чай, не по горам, да лесными тропками идут…»
И впрямь, выбираться из среды традиционного партизанского обитания – леса, – в голую степь Керченского полуострова? Где там обитать прикажете, в сусличьих норах, что ли? «Значит, – чуть слышно вздохнул командир, удерживаясь, чтоб не выматериться. – Значит, предстоят крайне рискованные и самоубийственно дальние вылазки-акции».
«Потому, наверное, и вся эта затея с испанцами… – снова глянул Фёдор Фёдорович в лицо лейтенанта Боске, на лепку крупных, выразительно романских черт, – …что на румын похожи».
Румынских вояк на полуострове была не одна дивизия, а в охранении стратегически важных железнодорожных узлов – так за правило.
– Ну что ж, – поскрёб Фёдор Фёдорович в куцей каштановой бородке, разглядывая карту из планшета лейтенанта. – Раз уж вас интересует перегон между Джанкоем и Владиславовкой… – Беседин ткнул в карту тупым концом карандаша. – Пожалуй, есть у меня вариант. Но сначала я должен связаться со штабом бригады.
– Это долго? – спросил Мигель.
– Может, и долго, лейтенант, но обязательно, поскольку касается подполья на этом участке железной дороги. Я знаю человека, с этим подпольем связанного. Но без санкции командования не имею права. Очень уж ценные это люди, товарищ Боске.
– О, я понимаю, Теодор… Фьодор Фьодорович, – поморщился тот, лелея за пазухой козьего тулупчика простреленную руку. – Но ведь и нас не зря прислали. Довести работу ваших товарищей до логического завершения…
Беседин внимательно посмотрел на испанца и проворчал невнятно:
– И то, правда, кой чёрт смысла в разведке, если потом не воевать. Ну, коль вас к нам воевать прислали…
Из письма работника Коминтерна С. Благоевой Георгию Димитрову:
«Старинов согласен взять всю восемнадцатилетнюю испанскую молодежь. Эта молодежь находится теперь в очень тяжелом положении. В Саратове около 100 человек – юношей, часть из них в ремесленном училище, часть на заводе – разутые и раздетые и многие разлагаются… А в армии они все станут закаленными и стойкими… и мы, таким образом, спасем испанскую молодежь…»
«В октябре 43-го, по распоряжению Ставки, специально отобранных диверсантов испанской национальности из числа участников Гражданской войны, а также особой “испанской группы” разведшколы Старинова, стали готовить для диверсий, в частности на железнодорожной магистрали Джанкой – Владиславовка – Керчь, основной линии снабжения Таманской, а позднее и Керченской группировки войск противника.
Особенно в Ставке полагались на группу Старинова, поскольку в её составе были преимущественно воспитанные в духе непримиримой борьбы с фашизмом дети испанских революционеров, вывезенные в СССР из объятой пламенем Испании ещё в 39-ом. И теперь, и без того горячую испанскую кровь немало горячила возможность отомстить, в большинстве случаев, за смерть родителей-коммунистов от рук практически тех же самых фашистов».
