— Кать, в том что случилось сегодня нет твоей вины, — она грустно улыбнулась и покачала головой.
Я с силой встряхнул ее, заставляя снова обратить внимание на меня.
— Слышишь меня? Твоей вины нет.
— Как же. Это только моя вина, Олег Николаевич. Я не досмотрела. Я не объяснила. Я виновата.
Видел, что она убеждена в своих словах, как в том, что шкаф это шкаф, а не автомобиль.
— Ладно, я, наверное, пойду уже. Не хочу оставлять Кристину надолго одну…
Женщина высвободилась из моего захвата и прошла мимо меня. Слышал, как она открыла двери и ее тихие шаги по коридору. Не знаю зачем, но я решил догнать ее.
Она уже была рядом в конце коридора, когда я нагнал ее и схватил за руку, разворачивая к себе лицом и впечатывая в стену позади нас. Катерина от неожиданности вскрикнула, но тут же замерла, словно ей кто-то приказал, и закусила губу.
21. 21
Олег
Я так много хотел сказать, меня разрывало изнутри от распирающих эмоций. Прежде всего, я хотел выбить дурь из головы женщины, чтобы она никогда не смела думать, что плохая мать. Хотел снова сказать и донести до нее, чтобы она тоже поняла, в том, что случилось сегодня с ее дочкой, она не виновата. Никто не виноват. Меня просто убивала мысль о том, что она допускает такие мысли о себе и верит в них. Хотел прокричать ей в лицо, что все хорошо, ничего страшного не случилось. Этот кошмар просто нужно забыть, как бы трудно ни было. Но не сказал. Я просто молчал и тяжело дышал, как после забега, и не мог вымолвить ни звука.
Катерина моргнула своими длинными ресницами, придя в себя, и тихо вздохнула. Я знал, что будет дальше, почувствовал это до того, как мысли женщины отразились на ее лице. Но я даже не думал сопротивляться.
Катя встала на цыпочки, медленно начала приближать свое лицо к моему, как если бы ее тело приняло решение быстрее, чем то дошло до мозга. И в следующее мгновение ее губы накрыли мои. Мы стояли просто прижавшись друг к другу губами, с моей стороны я не предпринимал никаких действий, отдавая все в руки Кате, понимая, что ей это нужно. Чувствовал ее дыхание на своем лице и легкое подрагивание губ.
Женщина немного приоткрыла губы и неспешно начала целовать меня, почти невесомо. Она не касалась меня руками, и мне пришлось опереться о стену по бокам от ее головы во избежание соблазна прикоснуться к ней.
Я понимал, что сейчас за этим ее поступком не стоит сексуальный подтекст. Это просто примитивное, первобытное желание почувствовать рядом с собой успокаивающее тепло другого человека. После сильного стресса это желание особенно сильно.
Но вот поцелуй из целомудренного начал все больше и больше походить на заводящий, распаляющий желание. Катерина запустила руки мне в волосы, притягивая ближе, заставляя отвечать с такой же алчной потребностью. Мы слились в поцелуе, я уже не знал, где были ее вдохи, а где мои, наше дыхание смешалось, а сердца в наших грудных клетках колотились так, словно тоже рвались наружу прикоснуться друг к другу. Ее сладострастные стоны смешались с моими предвкушающими. Руки Катерины переместились мне на талию, и она внезапно замерла.
Я же не смог больше сдерживаться, оторвал ладони от стены и впечатал женщину в себя. Лихорадочно гладя ее талию и с силой сжимая бедра. Мне было этого мало, я хотел прикоснуться к ее голой коже, почувствовать ее, насладиться в полной мере. Желание было столь пронзительное, что я больше не мог себя контролировать, забыл обо всем, что твердил себе все это время. Взял инициативу на себя. Целуя, пробуя Катю так, как того мне хотелось. С силой, с надрывом, глубоко и порочно.
