– Нефтяное оборудование семьи Саймингтон, – кивнул Тернер, – я читал про них много интересного.
– От этого брака у Кемаля Аслана был один сын, родившийся в семьдесят девятом. Теперь ему уже двенадцать лет. После смерти своего дяди Кемаль Аслан возглавляет фирму и через несколько лет добивается поразительных успехов в бизнесе. В ноябре восемьдесят третьего Кемаль переехал в Нью-Йорк. Через два года он развелся с женой, но с сыном продолжает встречаться довольно часто. У нас были серьезные основания для его ареста. Поступили сообщения, что КГБ знает практически все обо всех наших операциях, так или иначе затронутых поставками оборудования с предприятий Кемаля Аслана или связанных с ним поставщиков. Но арест Пелтона спутал тогда все планы. Теперь мы понимаем, что русские специально подставили нам Пелтона, чтобы вытащить из-под удара Кемаля Аслана. Но это пока только наши предположения.
– Эта конгрессмен из Луизианы – его женщина? – спросил Тернер.
– Да, – ответил Бэннон, – раньше она была даже вице-губернатором штата. Они встречаются уже много лет.
– И больше ничего? – изумленно спросил Тернер. Бэннон отвернулся.
– Они работают с ним три года, но пока нет никаких конкретных результатов, – сказал Эшби. – Нам интересно и ваше мнение, Уильям. Мы могли бы направить вас в командировку в Болгарию. Теперь, когда рухнул «железный занавес», это совсем не трудно. Кроме вас, полетит Томас Райт. Он вам поможет. Райт работал и раньше в Болгарии, хорошо знает обстановку в стране, говорит сразу на нескольких славянских языках, в том числе и на болгарском.
– Вы хотите, чтобы я проверил его биографию? – понял Тернер.
– И вообще всю его жизнь, – кивнул Эшби. – Мы должны знать, кто он на самом деле. Завербованный КГБ несчастный турок, случайно оказавшийся у них на крючке, или резидент-нелегал, профессиональный офицер КГБ. Согласитесь, это многое меняет.
– Есть еще третий вариант, – пробормотал Тернер.
– Какой? – оживился Бэннон.
– Mожет, он вообще ни при чем и мы ошибаемся, – улыбнулся Тернер. – Такой вариант вы исключаете?
Бэннон фыркнул от негодования. Эшби раскрыл папку с личным досье Кемаля Аслана.
– Не может, – спокойно сказал он, – вот его донесения в Москву. Он их агент. И мне нужно знать только одно. Он настоящий Кемаль Аслан или подставное лицо? Вот что мне нужно срочно выяснить. Поэтому нам и понадобилась ваша помощь.
МОСКВА. 10 ЯНВАРЯ 1991 ГОДА
В последние дни его больше всего волновало положение в Прибалтике. Особенно в Литве. Неудачная поездка в Литву Михаила Сергеевича, так и не сумевшего убедить литовцев в неправильности их пути, откровенно националистические лозунги в Вильнюсе, нескрываемая пропаганда за выход республики из Союза – все это не могло не волновать председателя КГБ. В прошлом году, как раз в это время, они не смогли взять ситуацию под свой жесткий контроль, и в Баку пролилась кровь. А введенные затем войска только усугубили положение, расстреляв сотни случайных горожан. Теперь в Литве нужно было не допустить ни тбилисского развития событий апреля восемьдесят девятого, ни бакинского – января девяностого.
Крючков с возрастающим изумлением и горечью получал сообщения из разных концов страны о нарастающем хаосе, развале страны, полной дезориентации властных структур на местах. Ставший председателем КГБ лишь при Горбачеве, в восемьдесят восьмом году, он встал во главе самой крупной спецслужбы мира и с ужасом убеждался, что возможности КГБ далеко не беспредельны. Даже внедренные в литовский «Саюдис» сразу несколько десятков платных агентов КГБ не смогли переломить ситуацию в республике. Впрочем, годом раньше подобная история случилась и в Баку. Там тоже в руководстве Народного фронта Азербайджана было достаточно агентов КГБ. Но вместо того, чтобы своевременно информировать руководство республиканского КГБ о надвигающейся угрозе, они сами становились главными зачинщиками беспорядков, считая, что таким противоестественным образом снимают с себя подозрения в причастности к агентуре госбезопасности.
