Вот мы и пришли: видите, в окнах дочери старшие мелькнули, это они вас, Иван Петрович, высматривали: я сказал, что вы сегодня будете гостем в нашем семействе.
Действительно, в окне показались и мигом исчезли две русоголовые девушки, которых Иван уже видел в свой прежний приход.
Обед прошёл в приятном разговоре с отцом Кириллом о пользе просвещения. Иван рассказал священнику об успехах в учёбе его младшей дочери Наташи. Старшие дочери расспрашивали учителя о годах учёбы в уездном городе, который казался им огромным в сравнении с селом, где все знали всех в лицо. Иван охотно делился впечатлениями студенческой жизни, непринуждённо общаясь с прелестными юными созданиями, поскольку плотскую страсть он удовлетворил ещё утром с Ариной и теперь спокойно и без вожделения разговаривал с девицами, не выказывая увлечённости ими.
Обед с беседой и чаепитием затянулся дотемна, и Иван заторопился домой, чтобы подготовиться к завтрашним урокам. Отец Кирилл подарил, на выбор, один из трёх шарфов козьего пуха и, когда Иван, наугад, указал на один – этот шарф оказался работы старшей дочери, Марии, чему она была очень рада:
– Теперь мой шарф не даст вам простудиться, потому что я вязала его тёплыми руками и с молитвой, – засмеялась девушка. – Наденьте его сейчас же, при мне!
Иван повиновался и, действительно, шарф согрел его так, будто две девичьи нежные теплые руки обвились вокруг его шеи, чтобы защитить от холодного ветра, разбушевавшегося к ночи.
Утром Иван проснулся от тихих хлопот Арины на кухне: она растопила печь, и потрескивание дров в печи и тепло достигли ушей учителя, поскольку задняя стенка печи выходила в спальню, обогревая этот уголок дома.
Гостиная комната с диваном обогревалась голландской печью, облицованной жестью, чтобы гарь из печи не проникала сквозь мелкие щели в комнату и не отравляла воздух.
За окном побелело. Ночью выпал снег и укрыл сухую землю плотным слоем: по приметам, снег, легший на сухую землю, должен был растаять, увлажнить землю, и уже потом, другой снег укрывает землю до самой весны.
– Вот и первая зима моей самостоятельной жизни наступила в чужом селе, среди чужих людей, но при учениках, при новых знакомых, и, конечно, при этой женщине, что хлопочет на кухне и своим теплом и ласкою скрашивает мою жизнь в этой глуши.
Поработаю здесь пару лет и непременно буду учиться дальше: иначе отсюда не выбраться, того и гляди оженюсь на крестьянке или поповской дочке и прощай тогда мечты о науке и жизни в большом городе, – размышлял Иван в тепле и неге под ватным одеялом, прислушиваясь, как дрова потрескивают в печи, да Арина осторожно позвякивает посудой на кухне, приготовляя учителю-сожителю завтрак.
– Нет, при Арине мне удастся избежать женитьбы на местных невестах: желания мои она вполне удовлетворяет, и страсти к браку по этой причине нет. Интересно, почему я вчера в её объятиях вдруг подумал о старостиной дочери Татьяне, чем усилил своё вожделение? Неужели эта Татьяна запала мне в душу или мысль о ней мелькнула случайно? Однако пора вставать, чтобы успеть к урокам и не предаваться пустым размышлениям, – одёрнул себя учитель, вставая с постели и надевая тёплый халат и войлочные чуни, чтобы сбегать в туалет по первому снегу.
Пробегая мимо Арины, он тихонько шлёпнул её по ягодице, от чего та испуганно отпрянула, не заметив за делами появления хозяина.
