Обретение слов Иисуса - страница 7

В конце беседы она запретила мне проповедовать евангелие, и это была ее единственная рекомендация. А чтобы я воспринял ее запрет всерьез, она назначила мне укол, который мне тут же всадила медсестра, солгав про витамины. От вколотых «витаминов» я едва не задохнулся и отходил три дня.

Кошмар больничных обстоятельств отрезвил меня больше, чем возникшие до того подозрения в использовании голосом, звучавшим внутри меня, явно небиблейского жанра волшебной сказки. Я решил, что с меня хватит: я больше не буду слушать этот голос и тем более исполнять то, что он говорит.

Однако, как только я принял решение не верить лгавшему мне голосу, я обнаружил нечто для себя неожиданное и неприятное. Голос, говорящий во мне, проигнорировал мою волю. Он продолжал звучать, комментируя все, что я слышал внутри и снаружи. Он, как и прежде, приглашал меня связывать звучащее с тем или иным причудливым именем и разрушать его другим не менее причудливым именем. Причем ассортимент этих имен постоянно видоизменялся и усложнялся. Нагрузки на интеллект росли, а способность мыслить подавлялась действием лекарств. Я не знал, куда деться от этих имен и голосов, которых уже не хотел и не звал, и не верил ни одному из них. Продыха не было ни днем, ни ночью. От усталости и перенапряжения я был близок к тому, чтобы сойти с ума.

Помощь пришла неожиданно. Впрочем, Господь загодя бросил мне Свой спасательный круг. Им оказалась Библия, принадлежавшая Андрею Гальцову. В ту зиму я столько раз благодарил Бога за нее! Но сказать спасибо Андрею получилось только летом.

В июне светает рано. Чтобы повидаться со своей старшей дочерью Дашей (она была проездом в Москве) уже в пять утра я побывал по работе на объекте, сделал свои ежедневные замеры, и вот, в восемь, как договорились, мы с ней сидим в Макдональдсе на Пушкинской. В зале непривычно пусто. Я рассказываю Даше подробности своих злоключений полугодовой давности. Вдруг к нам подходит Андрей, тот самый, с кем мы стяжали пробуждение с помощью «живых слов»:

– Здравствуйте, Виктор.

– Привет, Андрей! Откуда ты здесь в такую рань? – удивлено здороваюсь я.

Он улыбается, явно счастлив видеть меня.

– Это Даша, – представляю я мою дочь.

– Это Андрей Гальцов, – представляю его Даше, – тот единственный человек, кто плакал обо мне в машине, когда меня увозили в психиатрическую больницу.

Андрей немного опешил.

– Послушай, Андрей, – обратился я к нему, – я никогда прежде не благодарил тебя за те слезы. Спасибо тебе. И спасибо за Библию, которую ты мне дал с собой в тот день.

Андрей был тронут. На глазах блеснули слезы. Видно было, что он хотел бы поговорить еще, но из вежливости он оставил нас с Дашей вдвоем.

Тот день… Он сразу начался не так, как обычно. Проснувшись около семи утра, я услышал в своем доме голоса посторонних людей. Спустившись вниз, я увидел двух своих соседей, оба Миши. Первый Миша был пастором одной из пятидесятнических общин в Москве, второй – прихожанином моей церкви. Я поздоровался. Жена и дети уехали в школу. Оба Миши остались в доме. Я краем ума как-то понял: здесь враги, против меня какой-то заговор. Я замкнулся. А голос сказал, что мне нужно сразиться со всяким мертвым словом, какое бы я ни услышал.

Миши пытались разговорить меня, всячески увещевать, а затем кричать и запрещать сатане, но это не имело никакого эффекта. Передо мной был как бы экран, на котором любое их слово возникало в виде некой помехи, и чтобы убрать ее, я мысленно говорил ей: «Прочь!».