– Другие, наверно, тоже хотят кушать, – пропищала Вика, нюхая пирог, – у тебя много еды?
– Нет, это все, что у меня есть. Вика, ешь! У других есть мамы, которые о них позаботятся, – резко ответила я.
Вика вздрогнула и молча начала есть пирог, крепко держа его своими тоненькими ручками.
Я не сказала правду, еда в сумке еще была, но раздавать ее я была не намерена. Не известно, сколько мы еще будем в дороге, где я возьму еду для девочек, если сейчас все раздам?
Подкрепившись, мы догнали нашу группу. Не у всех мам оказалась с собой еда, некоторые дети плакали и просили есть. Мучила ли меня совесть за то, что я не поделилась едой с голодными детьми? Мучила, но я это пережила. Я должна была позаботиться о моих малышках, спасать весь мир в мои планы не входило, на это у меня не было сил.
Солнце касалось макушек деревьев, когда мы дошли до станции.
– Через пару часов будет темно, – пронеслось у меня в голове, – а поездов я не вижу и не слышу.
– Лиза, а когда придет поезд? – спросила Лида, обвив меня руками и навалившись всем телом. – Я устала…
– Скоро. – ответила я, понимая, что, если сестра от меня не отцепится, я упаду, так как сама с трудом стою на ногах. Указывая на траву возле, так называемой, платформы, я сказала: – Лида, сядь вон туда.
– Там грязно! – возразила Лида.
– И что?! Посмотри на мое платье, оно все грязное, но мне это не мешает. Я тоже устала, я не могу тебя держать! – ответила я, отцепляя руки сестры от себя. – Вика, ты тоже туда садись.
– Я все маме расскажу! – надула губы Лида, но все же пошла на траву.
– Сидите здесь и никуда не уходите! – строго сказала я и пошла к другим женщинам.
Никто не знал, когда придет поезд, и придет ли вообще. Надо было подумать о ночевке, если мы не сможем уехать. У нас был только один вариант – пойти в ближайший поселок и проситься к кому-то в дом. Пустят ли нас? Как все это будет? Хорошо, что Вера дала мне деньги, в случае чего, я смогу заплатить.
Уже начало темнеть, когда на станции стали появляться какие-то люди с непонятными ящиками.
– Кто это? – спросила Вика и привлекла мое внимание к этим людям.
Мы втроем, обнявшись, стояли у дерева, на траве сидеть стало холодно. Мы очень устали и начали замерзать.
– Не знаю, пойду спрошу, может быть, они знают что-нибудь про поезд, – ответила я.
И только я закончила говорить, мы услышали стук колес – приближался поезд.
– Поезд! – закричало несколько радостных голосов.
– Это санитарный поезд, он не возьмет пассажиров! – ответил мужской голос.
Над деревьями показались клубы пара, стук колес и дыхание паровоза становились все ближе, все оживились. Каждая женщина надеялась, что она сможет увезти своего ребенка на этом поезде, и не важно, что это санитарный поезд. Это поезд, и он идет в Ленинград! Когда из-за поворота показался паровоз, вся наша толпа уже стояла на платформе. Поезд остановился, в одном вагоне открылась дверь. С криками «разойдись!» мужчины начали загружать в поезд ящики.
Среди женщин началась паника: все кричали, стучали в двери других вагонов, пытались забраться в открытие двери, просили, чтобы их увезли отсюда. В какой-то момент, в этой неразберихе, я поняла, что рядом со мной нет моих девочек. Я оглянулась, но их не увидела. Было уже темно, платформу освещал лишь тусклый свет из окон вагонов. В ужасе я начала метаться по платформе среди толпы и выкрикивать их имена. Когда я оказалась напротив открытой двери, я услышала мужской голос, который перекрикивал орущую толпу:
