– Впечатляет.
– Так зачем тебе сила?
– Убить Короля.
– Короля, значит, – усмехнулся он, встав с постели. Я продолжала растирать шею, не веря блаженству от освобождения, и наблюдала за тем, как Бог немного прошёлся по комнате, играя грудой мышц перед моими бесстыжими заинтересованными глазами. Уставившись на руки, где отчётливо выпирали синие вены, не могла скрыть удивление. Это так человечно! Это вообще для Бога нормально? А где же золотая кровь, о которой пишут в книгах?
– И зачем же тебе понадобилось убивать Короля?
– Он желал войны, но пошёл на сделку с моими родителями. Меня в обмен на мир. Разве это справедливо?
– Справедливо. Так жили испокон веков.
– Но это же отвратительно! Я ведь живая и у меня тоже есть чувства!
– И поэтому ты решила убить бедолагу?
– Бедолагу? – скривилась я. – Да он старый извращенец! Захотел меня! Да я ему кто? Мне лет-то сколько? До свадьбы... Во время обручения сделать ЭТО! – я вдруг осознала, что эмоционально кричу и тут же прикусила язык, дабы не повлечь гнев Тёмного своей многословностью.
– А я тогда кто? – склонился он надо мной. – И, ах да, напомни мне, старику проклятому, сколько говоришь тебе лет?
– Не смешите Богов, какой вы старик? Вы же такой красивый и молодой.
– Значит, будь он молод и красив, ты бы вышла за него и не пришла ко мне?
– Я боюсь его, – прошептала, ощущая, как в горле встревает ком. От обиды захотелось расплакаться.
От обиды к себе за слабость! За тот проклятый день обручения! Но я просто обхватила плечи руками, унимая дрожь и заталкивая слёзы обратно в себя куда подальше. Опять же, чтобы не злить Бога.
Я ничего никогда не боялась. А Короля испугалась. Словно он истинное порождение зла. Я ощущала это нутром, каждой волосинкой на своей голове. И в каждом миллиметре кислорода, которым мы дышали тогда в шатре, я чувствовала, что он опасен. Когда Эрард коснулся меня, я действительно испытала ужас. И вспомнив тот момент, боль прошлась по телу, отдаваясь в каждом органе и в каждом позвонке. Я сжалась, поджав коленки к подбородку, но Бог не шелохнулся, оставшись стоять напротив меня.
– Ты предпочла отдать себя Тёмному Проклятому Богу вместо того, чтобы стать женой Короля? Как ты можешь бояться его больше чем меня?
Я с трудом подняла глаза. Лицо ничего не выражающее, кроме холода и суровости, действительно не внушало сейчас страха. Как и то, что Агросс мог сию минуту взять мою невинность. Как и то, что его руки могут пытать меня. Но никогда не смогут убить, если верить жрицам и древним свиткам, что прятал отец. Я боюсь смертного, но не Бога. Какой удар по самолюбию, которое и так шатким оказалось.
– Я не сделала ничего дурного, чтобы повлечь на себя гнев того, в кого верю. А вы неплохой Бог и не опуститесь до того, чтобы внушать страх смертной девочке. И Боги, в отличие от людей, не убивают по прихоти.
– Ты ошибаешься.
– Тогда почему я всё ещё жива?
– Считай, что тебе несказанно повезло.
Ещё несколько мгновений он сверлил меня взглядом, и я подумала, раз пошла такая пьянка, значит, продолжим разговор по душам. Глядишь, узнаю что-то важное и ценное. Бог не напирал на мою целостность, что не могло не радовать. А что действительно не радовало, так это избежание темы, касательно моей силы.
– В душе хранятся все желания и все грехи смертного. Говорят, Владыки Мёртвого мира это чувствуют.
А ещё говорят, Боги чувствуют эмоции, и благодаря этому манипулируют людьми. Они располагают смертных к себе, даже заставляют делать то, что не следует. Эмоции вас питают. Это как пища для людей. Так пишут в книгах, – взглянула на него, словно ожидаю невероятного продолжения, сей удивительной истории о жизни Богов.
