Полина торопилась закончить рассказ и перейти к главному. Это ведь жена Маркушина во всем виновата, это ее любовник мог убить. Наверняка Асатуров уже общался с ней, но разве она могла признаться в злом умысле? Зато колдовских чар напустила, охмурила мужика, ну и, конечно же, Полину оговорила. И в коридор сейчас вышла, чтобы своим присутствием усилить драматизм ситуации, которую иначе как фарсом не назовешь. Безутешная вдова требует расправы над убийцей своего мужа… А ведь Маркушина знает, что Полина не виновна.
– Где ваша шляпа? – спросил вдруг Асатуров.
– Шляпа?! – растерялась Полина. – Потеряла я шляпу. Когда убегала. А что?
– А то, что в деле появился свидетель.
– Свидетель или следователь? – подумав о Ролане Борисовиче, спросила она.
– Следователь я.
– Был еще другой следователь. Он говорил про свидетеля, – кивнула Полина. – Сторож видел, как я ходила к чертовой скале…
Она должна была рассказать о Ролане Борисовиче, который и рассказал ей об убийстве. А то ее осведомленность казалась Асатурову подозрительной. Свидетель же, о котором шла речь, особой опасности для нее не представлял. Ну видел ее сторож и что? Может, Полина и не ходила к чертовой скале, заснула где-нибудь под кустом недалеко от развилки двух дорог.
– Следователь есть, – сказал Асатуров, цепко глядя на нее. – Отставной. Подполковник юстиции Чистяков…
– Да, наверное…
Фамилию свою Ролан Борисович не называл, звание тоже, а о своей отставке упоминал.
– Он сообщил мне про шляпу, – продолжал Асатуров.
– Это его право, – пожала плечами Полина.
Возможно, Ролан Борисович и питал к ней какие-то чувства, но там, где убийство, это ничего не значило. Не станет Чистяков ее выгораживать и уже рассказал Асатурову все, что узнал. Но шляпа – это всего лишь шляпа, ну, потерялась, что с того?
– И следователь есть, и свидетель. Который видел женщину, которая столкнула Маркушина с обрыва. – Асатуров смотрел Полине в глаза.
– Сторож не мог видеть, – нахмурилась она.
Даже если сторож пошел за ней, но свидетель из него никакой. Потому что не было никакой женщины, кроме нее. А Полина точно никого не сталкивала с обрыва.
– Почему сторож? Это видела горничная, она убиралась на балконе и видела, как все произошло.
– И что она видела?
– Следователь сказал про шляпу. А свидетель эту шляпу видел. На убийце.
– Мою шляпу?
– Розовая женская шляпа.
– Да, у меня была розовая шляпа… И не только у меня.
– А у кого еще?
– Да вы пройдитесь по пляжу, вы увидите с десяток таких розовых шляп! – Полина нервно повела рукой в сторону моря.
– Да, но на месте преступления были только вы.
– На месте преступления?! – растерянно переспросила она.
– Да, на месте преступления. – Асатуров давил на нее взглядом.
– На месте преступления… – Полина кивнула, как будто соглашалась с тем, что Маркушина убили. – Но не в момент преступления… Маркушин гнался за мной, я убежала. Он вернулся к обрыву, и кто его уже там столкнул, я не знаю… Да и шляпу я к тому времени давно уже потеряла.
– Насколько давно?
– Что значит насколько давно? – не поняла Полина.
– Сколько прошло времени с того момента, как вы потеряли шляпу, до убийства. Я понимаю, время вы не засекали, но примерно сказать можете…
– Я не знаю, когда убили Маркушина! – Полина потрясенно смотрела на Асатурова.
Теперь она знала, зачем в разговоре со следователем нужны адвокаты. И почему на допросах нельзя поддаваться эмоциям. Только с холодной головой или с чьей-то помощью можно избежать словесных ловушек вроде тех, которые расставлял сейчас Асатуров.
