Успокоившись и ощутив, насколько устало мое тело в течение дня, я лег на кровать в надежде уснуть. Но в ту ночь этому не было суждено случиться: приходилось то и дело бегать за холодной водой, чтобы не умереть от жары. Все окна у себя в комнате и дверь я открыл настежь, чтобы устроить маломальский сквозняк. Но и тут мне не повезло. Я взглянул в окно: ни один листик с деревьев не колыхался. Было такое ощущение, что время остановилось, и кто-то выкачивал весь воздух.
Окунуться в сон в ближайшие пару часов не представлялось возможным. Поэтому я решил бросить тщетные попытки нырнуть в сладостную дрему и принялся за свой «шедевр». За несколько часов получилось создать карту моего вымышленного мира, на которой уместилось два материка и четыре больших острова. Постепенно появились высокие горы с вечно покрытыми снежной пеленой верхушками, равнины с пышными зелеными лесами, реки и озера, океаны. Прошло еще пару часов, и появились страны, города, деревушки. Жизнь начала кипеть в моем вымышленном мире.
Ближе к утру меня начало снова клонить в сон. Чувствовалось, что духота спала, и можно спокойно лечь отдохнуть.
Грохот захлопнувшейся двери заставил меня вскочить. Сонными глазами я взглянул в сторону окна. Все небо было затянуто тучами, дождь стучал по подоконнику, и ветер гулял по комнате. Я понял, что лежал на боку в теплой кровати с полусогнутыми от холода ногами, точь в точь как эмбрион в утробе матери.
Судя по тому, что никого сквозняк не волновал, дома был только я. Мать с отцом отправились на день рождения одного знакомого, который в свое время выручил отца. Об этом мероприятии я узнал накануне, когда вернулся домой. А брат, видимо, где-то зависал со своими друзьями.
Быстро придя в себя, я закрыл окна и направился в ванную умыться. Сразу стало понятно, что что-то не так: кружащаяся голова и невыносимое чувство слабости не давали покоя. Как позже оказалось, я весь горел. Хотел сквозняк – я его получил.
Следующие несколько дней я пролежал под пристальным наблюдением матери, которая то и дело ворчала, что я безответственный и не слежу за своим здоровьем. В принципе, она была права. Я не уделял этому должного внимания. Даже к стоматологу меня всегда приходилось тащить против моего желания. Но, благо, редко что-то случалось, поэтому я и не сильно волновался.
Моя болезнь длилась около недели. Высокая температура, сильная головная боль и тошнота-тошнота-тошнота. У меня всегда была одна маленькая особенность: как только повышалась температура, я начинал петь. Пел все, начиная от Бритни Спирс и заканчивая «System of a down» (при том, что петь я не умею в принципе). С того момента, как из моей комнаты слышался вой, похожий на песню, все родные понимали, что нужно идти за жаропонижающим. На той неделе я спел лучшие хиты Адель и группы «Maroon 5» (если бы они слышали мое исполнение их песен, я бы точно получил повестку в суд). Отец с братом то и дело заходили в комнату попросить меня заткнуться, а мать все время бегала вокруг да около с чаем, градусником, горячим супом, лишь бы ее «маленький редиска», как она меня всегда называла, встал на ноги.
День ото дня мне становилось лучше, тошнота и головная боль сошли на нет, и, стоило простуде отступить, я тут же ринулся в бар. За ту скучнейшую неделю я успел соскучиться по своей уже родной барной стойке, взглядам девушек и даже по тем парням с их своеобразными методами знакомства.
