Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман - страница 85

– Ты боишься?

– Боишься ты, Мерль, поэтому и хочешь сцапать меня, чтобы попытаться выжать все, что можно. Но такой способ решить задачу тебе на пользу не пойдет – я умею молчать, когда хочу. И поэтому, чтобы не портить наши с тобой амуры, я не буду искушать тебя возможностью меня поймать.

– Что ты рассчитываешь получить?

– Процент, конечно?

– Какой и от чего?

– Ты задаешь так много ненужных вопросов, что не успеваешь слушать.

– Я слушаю.

– Твоя сестра была случайной свидетельницей того, как в старой-старой могиле нашли предмет огромной ценности, реликвию, принадлежавшую вашему роду. С этого момента твоя сестра стала очень мешать тому, кто хотел продать реликвию, чтобы поправить свое финансовое положение. Это ему сделать удалось.

– Откуда тебе это все известно?

– Пока это мой секрет. Но все, что я сказал, ты можешь проверить, поэтому я прощаюсь. Мне тоже нужно проверить, возвращена ли реликвия на место. Следующее мое послание я передам через кого-нибудь письмом».

– Вот и письмо. Его, видно, хотели просто подбросить Лулу, но он был на удивление наблюдателен. У крысеныша, которого Лу схватил, заподозрив в покушении на угон его машины, в кармане было вот это. – Мерль протянул Дориану конверт.

– Роланд Фабьен Ашиль фон Цоллерн? «Магила… пуста»? – Дориан посмотрел на брата, ожидая разъяснений. – Что за шутки первоклассника?

– Мальчишка работает водителем у младшего из Цоллернов. Я его пока не видел, но Лу сказал, что за деньги он готов поведать все, что может разузнать. Надо бы посмотреть на него, чтобы понимать, насколько эти траты оправданы. А еще узнать, сколько может стоить реликвия, о которой сказали мне по телефону. Что за реликвия, кстати? И что тут можно проверить? Поищешь?

– Конечно. Это, скорее всего, в самой древней части хроники. Знаешь, Мерль, я всегда считал ее полусказочной, но, возможно крупицы правды там содержатся. Я изучу ее очень внимательно…

____________

Через несколько часов, уже после ужина, Дориан позвонил Мерлю и попросил его прийти.

– Реликвия, о которой был ваш разговор, – это меч, и меч непростой. История об этом записана в хронике стихах, но, чтобы не утомлять тебя, я перескажу ее кратко. Наш далекий предок, Эрве, нашел его в полуразрушенной часовне. Он возвращался из похода вместе со своим братом, дорога была неблизкой, а погода испортилась, они увидели заброшенную часовню, в которой хоть как-то можно было укрыться от дождя и вошли туда. Пол был покрыт сухой листвой, ветками, занесенными ветром в дыры в стенах. Они кое-как сгребли это в кучу и развели костер. Костер прогорел и среди углей что-то блеснуло. Они разворошили золу и увидели лезвие меча. Брат нашего предка, обернув руки плащом, взял меч. Эрве вырвал его у того из рук, и стал размахивать им с такой силой, что едва не валился с ног, он ранил брата и испугавшись бросил меч. Несчастный, истекая кровью, предложил оставить меч и больше не прикасаться к нему, но Эрве не согласился. Он завернул оружие в свой плащ, перевязал раненого. Ночь прошла. Утром он обнаружил, что брат его умер, а меч разрезал ткань и лежит, сверкая в первых лучах солнца. Вернувшись домой, Эрве представил случившееся так, что они подрались из-за находки, которую покойный, якобы хотел несправедливо присвоить. Эрве вернулся за мечом. Брать его в руки он опасался, поэтому лишь крепко обмотал его тканью, обвязал веревкой и поволок за собой по земле. Несколько раз меч вырывался на свободу, Эрве разозлившись под конец, схватил его и чуть не отрубил себе ногу – так велика была ярость меча и его жажда. Кое-как, снова привязав меч, он доволок его до дома и опустил на цепи внутрь пересохшего колодца, чтобы меч никому не мог причинить вреда. С этого дня все разладилось в его жизни – отец отрекся от него из-за смерти брата, вдова и дети убитого прокляли его, родня не хотела с ним знаться. И меч не давал покоя Эрве – он скучал по нему. Иногда он доставал меч. Вскоре все домашние и челядь знали, если Эрве идет к колодцу – лучше спрятаться. Меч не щадил никого – нескольких человек он зарубил насмерть. Эрве однажды ранил даже собственного сына, да и самому себе он не раз наносил глубокие порезы. Умер он от воспаления одной из ран. Перед смертью Эрве рассказал своему духовнику о чудовищном действии меча и просил похоронить его в своей могиле. Удивительно, но когда несколько человек, с опаской вытащив из колодца и завернув меч, принесли его к постели умирающего, тот покорно лег в его руки и больше не буянил. Эрве похоронили с мечом в руках.