Общее учение о государстве - страница 76

Объединенные в союзное единство государственные волевые отношения представляются существенно отношениями властвования. Не в том смысле, чтобы властвованием исчерпывалось существо государства. Но наличность отношений властвования настолько необходима для государства, что его невозможно мыслить без таких отношений. Государство обладает верховной властью. Властвовать же – значит обладать способностью принуждать другие воли к безусловному исполнению своей воли, безусловно осуществлять эту свою волю вопреки воле других. Эту силу безусловного осуществления собственной воли вопреки воле других имеет только государство. Государство – единственный союз, властвующий вследствие присущей ему первичной силы, которая юридически не может быть выводима от какой бы то ни было другой силы.

Вследствие этого представляется невозможным подчинять государство как видовое понятие какой-либо высшей категории политических общений[184]. Политическим общением является либо государство, либо союзы, заимствующие свою власть от государства. «Политический» – значит «государственный»; в понятии «политический» уже мыслится понятие государства. Всякая власть в государстве может исходить только от государства. Общение, обладающее в каком-либо направлении самостоятельной, не производной властью, само является в этом направлении государством. Невозможно, правда, обойтись без предварительных вспомогательных понятий вроде политических союзов, общений, образований, – причем необходимо различать, обладает ли союз первичной или производной властью, – но высшей научной ценности такое вспомогательное представление не имеет[185].

Мы приходим, таким образом, к следующему результату: государство есть обладающее первичной господствующей властью союзное единство оседлых людей[186].

Вследствие синтетического объединения бесчисленных волевых отношений сами эти отношения получают двойную квалификацию. Естественные индивидуальные волевые акты переносятся нашим мышлением одновременно и на само союзное единство. С точки зрения единства индивидуальные акты, выражающие это единство, исходящее от него, приписываются союзному единству. Лица, от которых исходит властвующая воля, становятся, поскольку они создают эту волю, орудиями воли, т. е. органами целого[187]. Если синтез человеческой массы в целевое единство логически неизбежен, то не менее необходимо логически относить волю органа к союзному единству, признавать его волю волей последнего.

От конечных доступных восприятию фактов государственной жизни мы постепенно дошли, таким образом, до высшей формы синтеза этих фактов. Обладает ли этот синтез трансцендентным значением по отношению к миру нашего внутреннего опыта, соответствует ли ему что-либо в объективной природе, существуют ли в какой-либо форме и независимо от нашего мышления те единства, которые мы с логической необходимостью создаем, применяя категорию цели, – мы не знаем и не можем знать при тех средствах, которыми располагает научная мысль. Здесь кончается доступное нам положительное знание и начинается область метафизической спекуляции. Этой границы мы не перейдем.