– Роберт, как я рада, что ты пришёл, – кричала Марлен, спускаясь по лестнице, и своим криком оживляла весь дом. – Что бы ты хотел услышать? Шопен? Кун? Или Керубини?
– Кого ты хочешь, – очарованно ответил я.
Она улыбнулась, села за рояль и заполнила холодную тишину дома музыкой. Она играла живую, весёлую мелодию Керубини из его Сонат. Играла она хорошо, лишь изредка поглядывая на меня, а я смотрел на неё, полностью отдавшись, и думал, что моё долгое одиночество стоило того, чтобы в итоге встретить такого человека. Я не знал сколько времени прошло, да это и не было важным – впервые в жизни я не думал о прошлом, не спешил вперёд, а достиг гармонии с временем. Марлен стала олицетворением моей жизненной эпохи, она управляла моим восприятием реальности и времени.
Мы виделись каждый день и гуляли после школы, беседуя по несколько часов. Всё предыдущее перестало иметь значения после этого. Ни равнодушие одноклассников, ни школа, ни воспоминания – ничего теперь не имело надо мной власти, кроме Марлен. Я посвящал ей свои рисунки, даже начал писать стихи.
Доверился я ей очень быстро. Я тогда совершенно не думал о последствиях такого доверия и просто плыл по течению чувств. Так я впервые влюбился.
Глава III
Вот, что я ещё помню. В конце апреля мы гуляли по лесу, я рассказывал о мечтах и будущем, она мило улыбалась и поддерживала меня.
– Когда вырастем, будем много путешествовать, – заявил я.
– Конечно, Роберт, – мило отвечала она.
– Мы увидим Рим, Лиссабон, Мадрид – все города, какие захочешь.
– Не переношу жару, мне от неё становится плохо…
– Мне тоже, – вспомнил я. – Ну тогда Скандинавия!
– Замечательно! Всегда хотела в Норвегию.
– А я на Фарерские острова.
– Где это?
– Между Исландией и Шотландией.
– Так отдалённо…
– Мне нравится.
– Хорошо, Роберт. Тогда поедем на Фарерские острова, – засмеялась Марлен.
Вы вышли на опушку леса, где-то пела птица, в высокой траве были слышны насекомые и шуршала мышь, а может и ящерица. Мы шли молча, наслаждаясь тихой музыкой лесной жизни, а ветер, как скрипач зачинал оркестр. Как же я хотел, чтобы этот момент не кончался, думал я, почему моя жизнь не может состоять только из красивого леса и Марлен.
– Роберт, спасибо тебе, – сказала она, – если бы не ты, то моё пребывание в Крауфенбурге было бы невероятно скучным. А ты… ты потрясающий, ты мой первый друг.
Вместо ответа, я крепко сжал её в объятиях. Время снова остановилось для меня, мы стояли долго, пока снова не прозвучал гром. Тогда мы бросились обратно и чуть не потерялись, но благо я хорошо знал местность. Когда ливень кончился, и его заменил лёгкий дождик, мы пошли спокойно, мокрые, но счастливые, взявшись за руки и шутя, что дождь нас преследует. Нельзя было описать моего счастья, я просто хотел быть с ней всегда. Уж это моя черта – когда я влюбляюсь, то мне больше никто не нужен, только она, и пускай весь мир горит, но с ней я буду в безопасности.
*******
– Однажды, в каком-то из городов, в котором мы пребывали, меня спросили, откуда я, – сказала Марлен. – И я совершенно растерялась, представляешь, Роберт?
Я кивнул.
– Совершенно не представляю, Марлен.
– Я не знаю, откуда я, – она засмеялась. – Знаю только, что родилась в Ганновере, но там пробыла только пять месяцев; мои детские воспоминания разбросаны по всей Германии. Я видела разное, я знаю разное, но я не знаю себя, не знаю, откуда я. Роберт, ты счастливый человек. Ты знаешь, где твой дом.
