Обстоятельства речи - страница 4



Хрустнет суставами утро, тихо вздохнёт джезва,
мол, как ни ясно солнце, но и на нём пятна,
только какая разница, если взглянуть трезво?
Если взглянуть трезво, разницы не заметишь.
Резво секундная стрелка чешет слева направо.
Каждому дневи довлеет злобы его ветошь.
В каждом глотке смешаны снадобье и отрава.
Выпить с утра – грядущий день от забот свободен.
В пьяницы что ли податься или в аристократы?
Господи-боже, чем же мир тебе так неугоден,
что ты вздыхаешь грустно: «Да, натворил когда-то»?
Да не грусти, не надо.
День наступил и ладно.
Чай, не впервой, перебьёмся,
глядишь и выскочим в дамки.
Что-то лопочет утро – что из того, что нескладно?
День прижимается к жизни, словно ребёнок к мамке.
2012

«В воздухе виснет лень…»

В воздухе виснет лень
предгрозовая. И вот
сходит на нет день,
вечность впадает в год.
Жизнь выпадает из рук,
звук западает в тишь.
Карлик, уродец Мук,
что ж ты, дружок, шалишь?
Ястреба вспыхнет крик
и пропадёт во тьме.
Глупый смешной старик,
ты не в своём уме.
Сказочник замолчал.
Руки топорщат слепцы.
На перекрёстках начал
скучно маячат концы.
Что-то бормочет бог,
месит щекою тьму.
Немощен. Одинок.
Снятся кошмары ему.
– Господи, боже мой,
чем мне тебе помочь?
– Да над душой не стой,
дурень, не засти ночь.
2012

«и только не плакать не плакать не пла…»

и только не плакать не плакать не пла…
слеза по щеке утекает неспешно
о господи с кем там мария спала
бессонно и кротко светло и безгрешно
да что вам за разница грех благодать
но жала из сплетен не повырывали
и камни со свистом и каждая б…
талдычит в соитье с шестом о морали
волхвы и слепая звезда в темноте
младенец зашёлся в отчаянном крике
приснилась судьба на шершавом кресте
и губка у губ на протянутой пике
и ты не рыдай мене мати моя
омой моё тело водой дождевою
хохочет варавва и два воробья
дерутся за хлеб у солдат за спиною
2013

«Странные ночи и странные дни …»

Странные ночи и странные дни —
словно свеченье прозрачного звука
предощущению чуда сродни
на перекрёстке сердец перестука.
Кóротки ночи и дни не длинны,
словно о вечности жизнь позабыла.
В хрупком флаконе полной луны
запах серебряного чернобыла.
Спать и сквозь сон отзываться на сон,
рядом парящий слезой на реснице
под заоконных теней перезвон
в старом оргáне глухой половицы.
Слушать, как шепчется ночь за стеной
с днём за томительный час до рассвета…
Господи, это неужто со мной?
Что ж ты молчишь? И за что мне всё это?
2013

«Снег обобью с ног…»

Снег обобью с ног.
Шапку в руке сомну.
Здравствуй, скажу, Бог.
Он отзовётся: «Ну?».
Молча свернёт косячок:
«Дёрни. Давно не курил?
Что же ты, дурачок,
с жизнью своей натворил?».
Свечка. Терпкость вина.
Мыши в углах шу-шу.
Я до последнего дна
прошлое растелешу.
Он кашлянёт в кулак…
«Сам давай выбирай,
вроде бы не дурак,
в ад тебя или в рай?!».
Мне что в раю, что в аду,
Господи, ё-моё —
я хоть куда пойду,
только храни её.
Бог пятачок к потолку:
«Решка? Орёл? Ну, твой.
Что ж, повезло дураку.
Ладно, катись домой».
2013

«Господи, говорю, боженька…»

Господи, говорю, боженька,
а кому говорю, бог весть,
падаю тебе в ноженьки,
если ты правда есть.
Падаю мордой в истину,
соль на губах тепла.
На расстоянии выстрела
завязью пухнет смола.
Пахнет весны зелёнка,
зреет запретный плод.
Сколько слеза ребёнка
стоит в базарный год?
Уберегу ли брата?
Сторож ли я ему?
О́блака серая вата
клочьями через тьму.
Господи, ты же при власти,
иже ты где-то еси,
за мира смурного напасти
с меня одного спроси.
Буквицы лет опалённые.
Еже писах, писах.