Объятые иллюзиями - страница 17

– Думаю, Майло, нам давно уже не помешало бы немного привести дом в надлежащий вид. Порядок в вещах – порядок в мыслях, – бодро сказала я.

Ободренный моим повеселевшим голосом, Майло тут же резво подскочил, опрокинув при этом табуретку, чем выразил свое полное свое одобрение тому, что уборка действительно не помешает.

Тут стоит упомянуть, что я никогда особо не отличалось ни аккуратностью, ни педантичностью в плане порядка, а в последнее время и вовсе перестала следить за ним. Так что мои вещи валялись по всему дому в самых неожиданных местах, как им вздумается. Оценив весь масштаб происходящего, мой задор немного погас, но все же я решительно взялась за дело.

Мои книги, ежедневники, альбомы, записные книги, пищевые дневники, блокноты для рецептов, списков и идей, разноцветные листочки-напоминания и планеры выглядывали буквально отовсюду. Они лежали на подоконниках, валялись на журнальных столиках, сиротливо ютились в уголках диванов и кресел, торчали из-под горшков и вазочек с цветами и скромно выглядывали между подушками. Дело в том, что я практически постоянно что-то читала, записывали или просматривала, благополучно оставляя вещи на том же месте. А затем я сбивалась с ног, пытаясь по всему дому отыскать нужную записную книгу, но, потерпев поражение, лишь махала рукой и брала другую. Можете себе представить, какой невообразимый хаос царил в моих записях.

Неисчислимое количество времени у меня ушло только на то, чтоб собрать все вышеперечисленное со всех обозримых поверхностей. Войдя в раж, я даже разложила книги по полкам практически в алфавитном порядке (моего терпения хватило примерно до буквы «з»), а блокноты и записные книжки в аккуратные стопки. Приободренная тем, что по крайней мере несколько дней мне не придется обегать половину дома в поисках нужной заметки, я с энтузиазмом направилась в свою комнату. Майло не отставал от меня ни на шаг, путаясь под ногами и заставляя меня то и дело спотыкаться и ругаться сквозь зубы.

Я занимала гостевую комнату, так как она единственная не хранила на себе отпечаток предыдущих обладателей. Ее стены были выкрашены в мягкий бежевый цвет, а не обиты вызывающими рябь в глазах старомодными кирпично-красными обоями, как спальня дяди и тети. Что касается чистоты, то здесь все было далеко не так плачевно, как в остальном доме. Моя комната была для меня очень сокровенным местом, поэтому содержалась практически в образцовом порядке. Я со всех сторон окружила себя любимыми вещами, доставляющими удовольствие, ведь только так я могла чувствовать себя здесь хотя бы отчасти в своей тарелке. Так что, лишь бегло исследовав содержимое моей спальни, можно было составить вполне исчерпывающее представление о ее хозяйке.

Занимавшее пол стены витражное окно выходило на заднюю часть дома. Обозрение частично закрывали густо широко разросшиеся ветви ясеня с серебристыми остроконечными листьями. На широком подоконнике лежала записная книжка в кожаной обложке горчичного цвета. Горшочки с цветами я переставила оттуда в первый же день, понимая, что со мной они долго не проживут, оставив после себя лишь рассыпанные по полу сморщенные листья. Пол комнаты я застелила мягким ворсистым ковром: холод линолеума заставлял меня чувствовать себя неуютно.

Большую часть комнаты занимала огромная кровать, расположившаяся прямо под окном. Она была застелена пушистым белым пледом и забросана декоративными подушечками пыльно-розового цвета. В углу кровати была аккуратно сложена моя любимая ночная рубашка на тонких бретелях из сиреневого атласа. Сбоку стояла небольшая тумбочка из светлого дерева, на которой размещался довольно старомодной абажур, при мягком оранжевом свете которого я так люблю читать перед сном. Рядом лежала перечитанные мной по множеству раз «Унесенные ветром» и как обычно спутанные наушники. Я слушала музыку практически постоянно, иногда снимая их только во время душа. Музыка помогала мне отвлечься и забыться, и часто под аккорды любимых песен я уносилась в сладкие грезы.