– Так, вот тебе настой, выпей, a этим зажуй. Что закашлялся, как пацанёнок? Это спирт на травах и кореньях. Сама собирала, – c гордостью поведала старуха. – Не боись, мухоморов там нет, я хоть и ведьма, но порядочная!
– Точно ведьма, – Саня утёр грязной гимнастёркой выступившие слёзы.
– A теперь налегай на щи, да не торопись, a то вывернет, мне за тобой только подтирать ещё не приходилось.
Саня чувствовал, что его тело постепенно возвращается к жизни. Уж что-что, a похмелять Калмычиха умела виртуозно. Может, оттого, что и сама порой пивала так, что даже мужики уважительно прицокивали языками: «Во девка, полтора вершка ростом, a пьёт что генерал полковой». Пила Калмычиха и во время беременности, и, хотя меру знала, останавливаться не собиралась. Да и кто бы ей запретил? Из-за её скверного и вспыльчивого характера односельчане не желали с ней связываться, а об отце ребёнка никто и не знал.
– Ну что, легче тебе, непутёвый? – бабка проворно убирала со стола, сносила посуду к раковине, попутно откладывая бутылки, которые намеревалась сдать.
– Да, Гиляна, спасибо, – пробормотал осоловевший мужчина, растянувшись на тахте.
– Никогда, слышишь, никогда не называй меня этим именем! – Калмычиха начала яростно звенеть посудой, но Сане было всё равно: впервые за неделю он провалился в глубокий и спокойный сон без кошмаров.
«Культурный досуг в окружении прекрасных барышень. Баня “Забавушка”, телефон +7-……..»
Промозглый питерский ветер разыгрался не на шутку, крадя последние листья у оголившихся деревьев, раскачивая плохо закреплённые знаки дорожного движения. Он пытался содрать криво наклеенное объявление с доски информации возле нового жилого комплекса элитной застройки. Объявление и впрямь выглядело чужеродно на фоне окружающей прилизанной и благообразной обстановки – аляповатое, отпечатанное на дешёвой бумаге, чуть поплывшее от натиска непогоды.
Андрей решил помочь ветру и оторвал листок, удивившись, c какой лёгкостью это вышло. Будучи воспитанным истинной аристократкой-бабушкой, он привычно сунул смятую бумажку в карман, дабы не мусорить. «Ах, Андрэ, помни, что мы – прямые потомки дворян, веди себя подобающе», – постоянно одёргивала его бабушка. И он вёл, вёл себя прилежно, надеясь заслужить скупую похвалу.
«Баня “Забавушка”, ну и название, ясно же по качеству этой бумажки, что просто гадюшник и шмарник, причём низкосортный, – подумал Андрей, расправив зачем-то дома объявление, – да и барышни вряд ли прекрасны, и досуг-то точно далёк от культурного».
Привычным движением он налил в тяжёлый стакан виски, любуясь, как масляно и нехотя стекают капли по стенкам. Где-то он слышал, что чем дольше стекают эти капли, тем старше, a соответственно, дороже напиток. И воровато разбавил пятнадцатилетний «Чивас» колой. Так ему было вкуснее. Здесь, дома, наедине с собой, он мог позволить себе не пытаться произвести впечатление и не соответствовать чьим-то стандартам.
Андрей подмигнул своему отражению в зеркале и приветственно поднял стакан. Отражение повторило его действия, но на секунду Андрею показалось, что там, за стеклом, находится другой человек – просто похожий на него, но никак не он сам. Этот похожий напугал его своим погасшим взглядом, будто высеченными глубокими морщинами и абсолютно безучастным видом.
«Как могло произойти, что этот человек – я? А может, я – этот человек? Я же ещё молод и полон сил, моей любовнице всего девятнадцать, к своим сорока семи я достиг того, o чём другие могут лишь только мечтать, – Андрей уже копошился в ящике жены c кремами, лосьонами и другими ухаживающими средствами, назначения которых он даже не понимал, – к чёрту, потухший взгляд не замазать омолаживающей фигнёй!»
