Обязательственное право - страница 53

. Таким образом, кодекс создал новый вид неформальных контрактов (аналогичный римскому nudum pactum, в противоположность стипуляции), но совсем не определил тех ограниченных последствий, которые могли бы из него возникнуть. В другом случае кодекс допускает обратное требование – indebitum[238], прибавляя: La répétition n’est pas admise à 1’egard des obligations naturelles qui ont été volontairement acquittées. А так как, насколько мне известно, кодекс нигде не определяет понятия obligation naturelle, то, наверное, можно ожидать, что судья будет руководствоваться и римским учением о naturalis obligatio, хотя с этой точки зрения выражение volontairement acquittées выбрано неудачно, так как оно, по-видимому, обозначает скорее платеж при сознании несуществования долга. Также весьма вероятно (хотя это нигде и не выражено), что на долг выше 150 франков, возникший из словесного договора, следует смотреть как на obligation naturelle, и, следовательно, судья должен обсуждать подобный долг, как римляне обсуждали nudum pactum.

Прусский кодекс изобилует гораздо большим числом отдельных определений и все-таки дает место большим сомнениям и недоразумениям.

Вообще он запрещает обратное требование всякой уплаты, в основании которой лежала какая-либо нравственная, несовершенная обязанность[239]. Это определение совпадает с ошибочным воззрением древних писателей на римскую naturalis obligatio и ведет, при буквальном понимании, к (трудно допустимому) заключению, что деньги, уплаченные вследствие ошибочного предположения долга, не подлежат возврату, если только отдавший их был обязан уплатить такую же сумму (например, доставлять алименты) вследствие сострадания или благодарности. Сверх того, прусское законодательство постановляет, что все договоры, имеющие своим предметом ценность выше 50 талеров, должны быть заключаемы письменно, вследствие чего словесные договоры получают аналогическую природу с римским nudum pactum[240]. Это предписание строже римского определения в том отношении, что оно не освобождает от необходимости этой формы консенсуальные контракты и даже контракты реальные, за исключением одного займа[241].

Если мы взглянем теперь на последствия несоблюдения этой формы, а следовательно, и существующую в данном случае naturalis obligatio, то найдем определение, что только целостное исполнение договора обеими сторонами, и по отношению к движимым вещам восполняет собою недостаток формы и устраняет всякий спор; откуда следует, что исполнение одностороннее или неполное, или по отношению к недвижимости, всегда влечет за собою обратное требование отданной вещи[242]. С этим определением, однако, трудно согласить тот общий принцип, по которому существование чисто нравственного обязательства достаточно для исключения обратного требования (прим. е), так как нравственная обязанность исполнить словесный договор едва ли может подлежать какому-нибудь сомнению. Точно так же и в другом месте обратное требование уплаченного вследствие только несоблюдения узаконенной формы прямо запрещается и запрещение это основывается именно на существовании нравственной обязанности[243].

Таким образом, едва ли возможно признать во всем этом учении какую-либо внутреннюю последовательность, и прямое приложение изложенных выше принципов римского права могло бы дать более удовлетворительный результат