– Нет. Сейчас начало месяца, мало работы. Днем ходила на третий этаж, нужно было ведомости подписать. Там ребята знакомые, у них в комнате телевизор и видео. Посидела, кино посмотрела. Потом, когда к себе вернулась, меня спрашивали, почему я так долго, опять в лифте застряла?
– Правда? – смеялся я. – А ты что?
– Сказала, что нет, просто автобус долго ждала.
– С третьего этажа на второй? – веселился я. – Тогда уж скорее самолет.
– Угу, – кивнула она. – Они примерно так и ответили.
Мы уже подходили.
– Вот, – я показал на светящуюся вывеску, – нам туда.
– Да, – сказала она, – я там была пару раз. Ничего, мне понравилось.
– Хорошо.
Мы зашли внутрь. На улице было не холодно, но когда мы зашли внутрь, тепло помещения по разнице с улицей напомнило, что все-таки еще зима. Впрочем, здесь было скорее даже жарко. Играла музыка, мы сели за один из столиков.
– В прошлый раз, когда я здесь была, – сказала Надя, – тут был такой вкусный коктейль оранжевого цвета.
Я улыбнулся.
– Сейчас мы его и закажем.
Я знал, о чем она говорит. Мы с друзьями иногда заходили сюда – от работы совсем близко, всего пять минут ходьбы. Хотя мы бывали здесь не так уж часто.
Я сидел, глядя на Надю. Почему-то вдруг возникло странное чувство, что этого всего не может быть – то, что она здесь со мной. Слишком давно я знал ее, и при этом мы были совсем отдельно. Но теперь… Словно это был другой человек, хотя это все равно была она. Я говорил с ней и ощущал это странное чувство, но потом оно прошло, и я решил, что это просто полумрак и громкая музыка поначалу так подействовали на меня.
Мы говорили о всяких пустяках.
– Да, – улыбалась Надя, – у меня в детстве был попугай, маленький такой зеленого цвета. Он ничего не говорил, а потом вдруг взял и сказал: «Ёксель-моксель». Откуда он это взял?
– Может, услышал от кого-нибудь? – улыбался я.
– От кого? У меня ни папа, ни мама такое не говорили никогда, и я тоже.
– Тогда в телевизоре или по радио.
– Ну да. Я его сколько раз пыталась научить, чтобы он говорил. Иногда часами ему что-нибудь повторяла – он никак. А тут один раз по телевизору услышал и стал говорить? Нет.
– Ну, тогда… может, ему приснилось просто.
– Приснилось?
– Ага. Кошмар какой-нибудь.
– Ёксель-моксель?
– Ага. Он со страху и стал кричать. Хорошо, что чего-нибудь похуже не приснилось, а то бы он такое крикнул.
Мы смеялись.
– А у меня в детстве собака была, – сказал я.
– Ей кошмары не снились? – спросила Надя.
– Нет, – улыбнулся я. – Хотя, не знаю, она не говорила. Большая собака. Я тогда еще в школе учился.
Местный коктейль действительно был вкусный и при этом довольно крепкий. Он создавал тепло в теле и вату в голове. Я сидел теплый и ватный и рассказывал про детство. Детство, как давно это было, как славно и солнечно всё! Хотя нет, не всё – в детстве тоже случались всякие мрачные периоды – конечно. Но как-то все равно это было по-детски легко и, в любом случае, сейчас вспоминалось только радостное и веселое, а плохое… словно его и не было.
Выйдя на улицу, я взял такси. Мы сели на заднее сидение. Огни вокруг за стеклом, машина ехала быстро. Я обнял Надю и поцеловал.
– Поехали ко мне в гости, – сказал я ей.
– Меня дома ждут. Уже поздно.
– Позвонишь и скажешь, что остаешься у подруги.
– А у тебя есть телефон? – с притворным удивлением спросила она.
– Ох, – вздохнул я, – чего у меня только нет.
– Что ж, – она улыбалась, – тогда придется поехать.
