Связи тоже не стало. За окнами его режимного объекта метались испуганные фары машин, где-то далеко, в центре, несколько раз стреляли очередями. Воду пришлось кипятить на костре, наскоро сложенном во дворе заводоуправления, да еще и делиться с приехавшими на работу в ночную смену и так и застрявшими работягами. Зато веселее, не одному-то.
Домой не хотелось, хрен там делать: даже кошки нет, не говоря уж о ком другом. Жениться так и не надумал, детей вроде как и не было – хотя кто его знает, конечно.
– Ты чего бирюк такой? – это мама еще спрашивала, когда жива была. Больше одиночество Лени никого не интересовало. – Квартирка есть, в большом городе зацепился, работа нормальная… Вон, Люська, соседка, чем тебе не пара?
– Да не нужен мне никто, мать. Вот вы с отцом есть – и слава Богу.
Он и правда так думал. Ближе к сорока, насмотревшись на чужие измены да разводы, утвердился во мнении. Пусть уж так, один.
Люська… Это ж сколько выпить надо, чтобы просто близко подойти? Руки толстые, будто распаренные всегда, пальцы красные. И рожа круглая вся в веснушках. Тьфу ты!
На третьи сутки Великой Ночи завод пыталась атаковать какая-то банда. Три машины, музыка орет, вооружены кто чем, видно, что сильно злые. И пьяные, не без этого. Полезли через забор, один на «егозе» застрял, Леонид его там и подстрелил. Пусть висит падаль, сообщников смущает. Пришлось открыть оружейку, раздать мужикам – кто служил, конечно, не всем – по «Сайге» и патроны. Тут бы лучше пулеметов пару, но уж чем богаты.
Бандитов первый труп не остановил, пришлось… Ну так. Пришлось всех. В магазине десяток патронов, впритык хватило.
Солнца не было. Похолодало довольно резко. Потом снова началось землетрясение. Все бы ничего, но часть работяг решило по домам прорываться, с оружием. Ушли. И забор в одном месте обвалился, рухнула секция наружу, прямо на машины, что от тех дураков остались стоять.
Никто об этом не знал, но Анубис прошел очень близко от Земли, тряхнул ее, едва не сорвав с орбиты. Ядовитое облако накрыло людей, укутало душным платком, чтобы потом рассеяться в пространстве. Оставшиеся трое работяг погибли один за другим: просто задохнулись. Федор во сне в подсобке, Артем на посту – как стоял, глядя с вышки на местами горящий разрушенный город, так и обвис там на ограждении, даже «Сайгу» не выронил из сведенных судорогой рук. Никита Гольцов хотел сбежать, но тоже… Вон тело на дороге темнеет. Ни противогаз не помог, ни хрена.
– А я как же? – удивленно спрашивал себя и коричнево-серое небо над головой Леонид. Последнее землетрясение разрушило завод уже довольно заметно, цех номер шесть вовсе рухнул, две из трех цистерн потекли, теряя драгоценную воду.
Как, как… А вот так. Выжил. Кашлял временами зверски, сознание терял, кровь горлом шла, мерещилось черти что. Один раз пришел в себя: а сам стоит посреди заводского двора, карабин в руках, на асфальте под ногами гильзы хрустят. Как тараканы, если наступить сверху. И целится во что-то, в тени в углу двора. А там и нет ничего.
– Анубис, с-с-сука.
Больше и сказать нечего. Зато теплее постепенно стало, а потом и солнце проглянуло сквозь дым, гарь и пепел. Робкое такое, словно кто лампу в одеяло завернул и так включил. При свете пришлось трупы собирать, таскать за угол, бросать в кучу бетонных обломков и торчащей арматуры. Противно, но надо – и воняют они, и вообще. Источник эпидемий же.
