– А что я должен сказать?
Произношение у меня было не очень. Несмотря на перестроенную до рождения гортань (да и много чего еще), долгие тренировки и острую необходимость, говорить я ненавидел.
К запахам горелого и цветов добавился неуловимый аромат воды. Да-да, она пахнет даже чистая. Особенно чистая.
Сдается мне, мне морочат голову. Или это такой эксперимент? Посмотрим.
– Кто ты такой? Ты не похож на эти низшие формы разума, у тебя сложная эмоциональная сфера. Из всех, кто попал в… Скалу за последние тысячу циклов, наиболее интересный экземпляр.
– Гм.
А что еще сказать? Приятно, конечно.
– Когда мои создатели умирали, поручено было передать ключи от планеты наиболее подходящему пришельцу.
Совсем интересно. Стало быть, я и…
– Они… члены экипажа мертвы?
– Нет. Глубокая заморозка, но она обратима.
– А что там насчет ключей от Слюны?
Повисло молчание. Судя по всему, неведомый иноземный разум задумался. Или сражается с ордой беспилотников снаружи, или решил помолчать. Главное, чтобы Степаныч не ударил орбитальными орудиями по пирамиде, нехорошо получится.
– Встань в центре зала, – наконец откликнулся голос. Впервые в нем прозвучали какие-то эмоции, но я не совсем уловил их смысл.
В центре так в центре, где наша не пропадала.
Стены исчезли. Я висел в пронизанном лучами пространстве, я видел всю планету, да что там! Я и был всей планетой. Теперь передо мной распахнулось такое знание, что жалкая нейросеть казалась детским рисунком на песке прямо перед тем, как неуверенные кривые линии слижет волна.
Я знал, кто – точнее, что – со мной говорило.
Какая гигантская энергия была мне доступна.
Я видел бессильно долбящие своим жалким оружием в стены несокрушимой Скалы беспилотники.
Ощущал неживой разум корабельного искина.
Мог создавать материки и осушать океаны.
Эта чертова пирамида сделала меня подобным Богу на Слюне. Я мог дать планете жизнь. Мог окончательно разрушить все, превратив в бушующий океан лавы.
А если честно, мне-то хотелось есть. Так всегда бывает от стресса.
– Степаныч, доступ «Сверх один». Перестань барабанить по Скале, мы скоро выйдем.
Понятия не имею, как я до него докричался без общего канала связи, но атака немедленно прекратилась.
– Разморозить экипаж. Они, конечно, низшая форма жизни, – я фыркнул, – но больше приспособлены для дела. Опять же обеды у Эльзы – прелесть.
В полутьме помещения разлился чарующий аромат мяса. Да, вот так гораздо лучше.
– Передаю командование капитану, – сказал я, дождавшись, пока тела выдернут из стен и сложат рядком на полу. – Когда очухается. Это его дело разбираться с командным пунктом планеты, а не мое.
– Передача полномочий? – уточнил голос.
Бурков пошевелился и застонал. Вольски приподнялся на одном локте, обвел мутным взглядом умирающего попугайчика пещеру и вновь рухнул на пол. Ничего, отойдет.
– Да.
– Принято.
Когда мы выбрались наружу, стемнело.
Рой беспилотников уже садился на открытую теперь для всех площадку – грани Скалы будто сдвинулись вниз и растворились в ночном воздухе. Экипаж немного смущался друг друга, все же голые, но слаженно работал, отдавая указания Степанычу через голосовую связь севшего строительного робота. С инопланетным голосом же общался исключительно капитан.
– Герман Сергеевич, давай-ка обновим нейросеть! – наклонилась надо мной Эльза со шприцем в руке. – Иди ко мне, мой хороший!
Я мурлыкнул и с удовольствием потерся загривком о прохладную ногу. Котам всегда приятно внимание низших форм разума.
