Обыкновенная семейная сцена - страница 7

Нельзя сказать, чтобы Дмитрий Сергеевич был совершенным новичком в играх на тотализаторах, но он и не был «сих увлекательных мест» завсегдатаем. Он являлся одним из тех периодических игроков, кто, с одной стороны, пока не предан всецело одному только уму и математическим расчетам, кто еще уповает на удачу и доверяет интуиции тоже. С другой же стороны, Дмитрий Сергеевич был уже достаточно научен, чтобы понимать, что букмекерский дом не праздно здесь стоит, представляется, будто не абы какое он строение архитектурное, и не за тем, конечно, чтобы благотворительствовать корыстолюбивым гражданам, а за тем, чтобы обдуривать этих самых граждан, поклонников мамоны, и выуживать из карманов их штанов, а порою и из пузатеньких портмоне кровные их денежки. Знал также Дмитрий Сергеевич, что букмекерская машина сатирическим характером обладает, уж очень она игрива и насмешлива, что практикует она, заманив новичка малым выигрышем, разгорячив его, таким образом, огреть затем обухом, в самый решающий момент, когда он, уже тепленьким, вздумает сыграть по-крупному. Словом, в курсе уже был Пряников, исходя из личного опыта, разумеется, что, входя в сношения с букмекерской конторой, нужно быть всегда начеку, держать ухо востро, в аппетитах быть умеренным и не забирать в голову ничего лишнего.

«Я сюда только за крайне необходимым, – порешил Дмитрий Сергеевич у двери на входе в игорный клуб. – Доберусь заветной цифры и ищи свищи меня: перво-наперво домой, с благоверной рассчитаться, и – в Кузино, к Игнатовым, со спокойной душой».

Что же это за красное число, которое себе наметил Пряников, и каким образом выходило оно ему спасительным?

Произнося мысленно «рассчитаться с благоверной» Дмитрий Сергеевич подразумевал не один только сегодняшний его займ мелкими купюрами; ему вообще необходимо было реабилитироваться в глазах жены. Ему нужно было доказать, что подозрения ее, которые, к слову, она уже и не стеснялась обнаруживать, напрасны и нелепы. Ему требовалось убедить ее, что он никакой не дармоед и не бездельник, что у него есть свое дело, о котором она, между прочим, и не должна знать, потому что это дело не женского ума, во всяком случае. «И пусть она теперь видит, – предвкушал наперед Дмитрий Сергеевич, – что дело мое – невымышленное дело и, что приносит оно реальные плоды, и будет приносить впредь еще боле!..» А так как он уже два месяца домой ни копейки не приносил, то и сегодняшний его взнос в семейный бюджет должен быть, пусть не грандиозным, но, во всяком случае, значительным – к такому выводу пришел Дмитрий Сергеевич. Рассудил он, что, как минимум, тысчонки полторы нужно ему сегодня супруге пожаловать, а для пущей убедительности, так лучше бы две с половиною… подумал еще и сошелся сам с собою на двух тысячах, которые необходимо было ему выиграть, чтобы возродиться в звании мужа.

Другая часть ожидаемого выигрыша целиком и полностью посвящалась предстоящей поездке к Игнатовым. И здесь тоже не все было так просто, как может показаться на первый взгляд. Вопрос стоял не в одном только билете, который необходимо было ему купить, чтобы достаться Кузино. Проезд стоил вовсе не так дорого. Были еще кое-какие препятствия, характера больше нравственного, мешавшие Пряникову очутиться на вечере у друзей в спокойном душевном состоянии и с отрадным чувством раскованности. А ему мечталось, наконец, вновь почувствовать себя свободно, он уже и забыл как это, быть самим собою вполне. Например, он никогда раньше не позволял себе прийти в гости с пустыми руками, последние же два его посещения дома Игнатовых, нарушили эту приятную традицию. И что же: он чувствовал себя на этих вечерах как не в своей тарелке и был сам на себя не похож, что ему тогда все и заметили. Отчасти он и по этой причине манкировал неоднократными приглашениями Андрея Константиновича весь прошлый месяц. Теперь ему хотелось, во что бы то ни стало, нарушить нехорошую тенденцию и, наконец, купить цветов Антонине Анатольевне, а также преподнести другу парочку дорогих сигар. Дмитрий Сергеевич уже и сейчас, казалось, чувствовал их тонкий аромат, представляя, как он и Андрей Константинович, воспользовавшись подходящей минуткой и отпросившись у дам, тихонько и с приятностью беседуют в сторонке «об интимном»… И, наконец, Дмитрию Сергеевичу непременно нужно было отдать Игнатову долг. Он еще в прошедший понедельник определил, что пока с другом не рассчитается полностью, в глаза ему больше взглянуть не посмеет. К такому выводу он пришел еще в последнее их свидание, когда, пожуренным за одичалость, он, жмурясь от стыда, опять попросил взаймы, будучи и без того уже должным. Андрей Константинович тогда, отсчитывая пять стогривневых купюр, вовсе не обнаружил неудовольствия, кроме того, и глазом не моргнул и бровью не повел и никаким другим образом ему не намекнул о прошлом его обязательстве, но все равно Пряников чувствовал себя чрезвычайно скверно, принимая эти деньги. И теперь еще оставался осадок. Он не мог назвать причину, отчего таким бременем висел на нем долг перед искренним другом, человеком понимающим, добрым и отзывчивым, способным, из одной только учтивости, нарочно забыть о сделанном им одолжении. Он просто предчувствовал, что присутствовать сегодня у Игнатовых на ужине, оставаясь Андрею Константиновичу обязанным, будет ему, по меньшей мере, несносно. Стало быть, чтобы отправиться ему сегодня в Кузино, куда ему хотелось, к слову говоря, очень, необходимо было ему выиграть не на один только билет на автобус.