Я поняла, что
последнюю фразу сказала вслух, поскольку наш Боян сделал кислое лицо, и решил,
таки просветить нас, сирых, да убогих.
- Ифхеникой кличуть тёмнаи науки, которыми
колдунцы занимаются, дабы, как это – род ведьмачий улучшить, так вот выходит.
Да вот наука эта нынче, да и тогда тоже, под запретом была. Токмо во многих
вучёных головах отложилося, как ведьмаки той бедой страдали. Чтоб дети-то ихние
были в колдунстве сильней, обучалися быстрее, да жили дольше.
Токмо это
означает супротив природы пойти-то. Мало, хто на такое соглашавси, однако же,
были и те, хто тем жил. Ловили их – страсть как! Дома предавали огню, рождённых
таким образом детей убивали нещадно, а колдовские тёмные книги сжигали на
площадях, дабы ни у кого не возникло и тени желания заниматься самой тёмной
магией – магией крови.
Токмо не
надоть думати, что колдунцы енти – безобидные лошкари. Слыхал я, будто один
такой ведьмак, узнавши, что его жену и сына сожгли при всём честном народе,
отравил деревенский колодец, наслал, выходит, чёрную смерть. Люди, для того,
чтобы спастись от мучительной гибели, покидали свои дома и шли искать защиту от
бед в столицу, где государь, да школа магическая, опять же…
Только ничего
они не дождалися – ишшо задолго до столицы, как прознали про то, так зараз и
выслали боевых магов и стихийников – огневиков, вот те и пожгли людишек-то!
Потому как неча заразу разносить! Чёрная смерть – она такая, не спрашивает, хто
тута благородных кровей, а хто крестьянин…
Донатий
продолжал нести ужасы про тех учёных, евгенистов, и про Орден Чистой Крови,
который пришёл и спас всё человечество от полоумных магов, но я уже не очень-то
его слушала. В любом случае, все те люди давно мертвы, за один только вопрос
про евгенику грозил допрос у отцов-дознавателей, и далеко не факт, что сможешь
выйти живым из Дома Знаний.
Где-то далеко
занимался рассвет, домовой устало закончил своё повествование, да и мы были не
в лучшей форме – уже сутки на ногах. Но мы упрямо поднялись на ноги, и пошли
обратно. Перво-наперво мы решили
вернуться к избушке деда Юрася, сообщить ему, что наша попытка не удалась с
первого раза, и попросить совета, как ещё можно попасть в Славию. Легко сказать
– вернуться. Пока что мы брели потихоньку по лесу, запинаясь через раз,
донатинову сумку на колёсиках мы по очереди волокли за собой. Домовой внутри
этой тележки два раза порывался исполнить «Пара-пара –парадуемся…», но слишком
устал, повозился, и вскоре затих.
В лесу уже
совсем рассвело, когда мы вышли из него на окраину какого-то дачного посёлка. В
ближайшем к нам доме горел свет. Мы с
Васей недолго посовещались и решили попроситься на отдых. Люди у нас добрые,
авось не прогонят.
Собственно,
так и произошло – мы постучались в
сельский дом, нас не только запустили, но и радушно приняли. Пожилая женщина
сообщила, что она и есть хозяйка дома, предложила нам завтрак и отдых.
Признаюсь честно, мы были очень благодарны за такой приём, поскольку очень
устали, и не имели понятия, как далеко от нас останавливается электричка.
Посёлок выглядел совсем неживым, и это сейчас – в разгаре дачного сезона. Мы
пожаловались, что ходили за грибами, и потерялись.
- Да, к сожалению, я осталась одна в посёлке –
раньше тут летом ни одного дома не пустовало, а после того, как построили новую
объездную трассу, так добираться до нас стало не с руки, так что люди у нас
нынче – редкость – приговаривала тётушка, подливая нам ароматный чаёк.
