Фильм шёл, события развивались, а он никак не мог забыть слова учителя главного героя. Что-то в груди торжествующе клокотало. То, от чего обычно приходилось глотать повергающие в слабость таблетки.
– “Тигр не выбирает, а Дракон выбирает всегда”, – Голос смаковал фразу учителя кунг-фу.
И на сердце разливалось ликование, опасное, запрещённое, сводящее с ума.
– Что не так с драконами, поделишься? – как ни в чём ни бывало, снова пренебрегая табу, спокойно попросила Мэйли, когда они возвращались домой.
И Тео рассказывал, с удивлением отмечая, что сейчас может говорить об этом спокойнее, чем на сеансе у психотерапевта, но не без тоски, запомнившейся в детстве.
Странно, что первые воспоминания, в которых он себя начал помнить, совпадали с воспоминаниями Делфины. Со временем психотерапевт доказала: Тео “помнил” то, о чём ему рассказывали. Потеря родных губительно сказалась на его психике. И так бывает с многими сиротами: большинство не в силах поверить в ад одиночества, поэтому интуитивно создают разные способы защиты. Тео, например, придумал голос матери, дал ей оригинальное имя. Психотерапевт мисс Портер не исключала: эта фантазия помогла маленькому Тео выжить и относительно адаптироваться в социуме.
– С какого возраста ты слышишь голос? – Мэйли шла, уютно ухватившись за руку Тео. – Он тебе действительно помогал?
– Мне кажется, я его помню с рождения. Точнее, с того дня, как… потерялся, – Тео сглотнул приступ тошноты. – Когда родители меня потеряли, я случайно зашёл в особняк мистера Эттуэла. Оттуда меня отвезли сначала в полицейский участок и вечером того же дня – в приют. Там, да, голос помогал. Все были чужие: и дети, и взрослые. Голос меня развлекал, пел песни, рассказывал про Алатус… Драконий мир… Позже я в библиотеке искал и ничего не нашёл про него. Видимо, воображение у меня отлично работало с детства… Как и у всех, имеющих мой диагноз.
– Оу, а мне расскажешь? Записывать не пробовал? – Мэйли остановилась.
Тео повёл шеей, разминая её:
– Пробовал. Я её подарил: чем больше об этом думаешь, тем хуже.
– Жаль, – девушка заметно расстроилась, помолчала и спросила с надеждой, – но хотя бы перессказать можешь? Или забыл уже всё?
Он подумал перед тем, как ответить. Нет, не забыл ничего. Мир драконов призрачным миражом всегда стоял где-то на задней сцене сознания, издевающегося над ним. Но ворошить этот мираж значило оживлять его:
– Забыл, извини.
Учитель английского языка мистер Уивинг, опекающий бедолагу Тео и считающий его шизофрению другой формой гениальности, вот так же, “включая” восхищение, вынудил исписать две тетради с придуманной “Песнью об Арженти”. Взял почитать и не отдал, запретил сжигать, считая поэму шедевральной и обещая, что однажды Тео проснётся знаменитым, и тогда-то никто не посмеет считать его ущербным.
– Понятно, – разочарованно протянула спутница. – А драконом ты себя считаешь тоже с детства?
Тео вздрогнул, остановился и глубоко вздохнул: нужно было погасить внутренний согласный вопль. Мэйли упрямо перегородила ему дорогу:
– Да брось ты! Хватит стесняться и бороться с собой. Знаешь, тебе надо жить на востоке: у нас спокойнее относятся к этому. Дядя рассказывал, что общался с одним тибетским монахом, который помнил все свои предыдущие пять жизней. С подробностями, представляешь? И никто его не считал сумасшедшим. Где настоящие психопаты – так это у власти. Ухватится какой-нибудь дедушка, у которого прогрессирующий Альцгеймер и маразм, за власть и крутит судьбами миллионов. И ведь несёт бред, а все ему в рот заглядывают… Я недавно тестик проходила, в одном дурацком журнале напечатали. Представляешь, я, на самом деле, инопланетянка? В общем, на самом деле, в фантазии ничего плохого нет.
