Окончательно облачившись в комбинезон, я произнесла:
— Я хочу жить. И знать правила игры, в которую, несомненно, уже втянута. И сейчас! Потому как умереть здесь в тюрьме со смертельным наркозом в крови все же предпочтительнее, чем через пару дней в открытом космосе, замерзая пару долгих минут и чувствуя, как твое тело цепенеет от разрывающего изнутри холода.
Гаутанец подошел сзади почти не слышно и дотронулся до моих волос. Тихое то ли «вжик», то ли «пшик» и остатки когда-то роскошных локонов упали к моим ногам. Да, меня остригли под «ежик» за долю секунды. И не скажу, что я расстроилась. Скорее, мне было все равно. А вот ответ на свой вопрос я хотела услышать прямо сейчас.
— Я удовлетворен результатом, — цыкнул гаутанец. — Теперь вижу, что не ошибся — ты идеальный вариант, — в его руках появился шприц и зеленый, обхватив меня за шею, резко прижал спиной к себе. Шприц был приставлен ровнехонько к сонной артерии, жесткая ладонь сжимала основание шеи и мы, в своеобразном «объятии» придвинулись к стене.
— Чувствуешь мои руки на своей шее? А вот сейчас я вскрою сонную артерию, и тебя не будет, — прошелестел голос гаутанца прямо над ухом. Фу, кажется, я чувствую его раздвоенный язык! В своем ухе! Передернуло от омерзения! Это еще хуже, чем когда шрымы пытаются откусить пальцы на руках. Они сначала ласково слизывают кровь, а потом своими крохотными зубками откусывают кусочки плоти.
Я не дергалась, слушая его. Гаутанец держал меня крепко и продолжал свою речь:
— Ты нужна мне на корабле. Рядом с командором.
— «Первопроходцы» даже близко не рядом… — прохрипела я, — с командором. Они где-то там в… ж**пе, на самом дне социальной лестницы.
— А ты постарайся.
— Была бы я женщиной, еще могла бы, — снова хрип и глухое, натужное вырывается из горла, — расстараться.
— Мне нужно, чтобы ты была рядом! И ты сделаешь все, как я скажу.
— Хочешь, чтобы я его убила? Думаешь, раз убила однажды, значит, второй раз сделаю это, не задумываясь? Потому я идеальный вариант?
— Не поэтому, — произнес гаутанец и дернулся вбок, увлекая меня за собой. Двинуться я по-прежнему не могла, так же как и не могла оказать сопротивление, не было сил. Зеленый держал меня и шептал на ухо:
— Посмотри на себя, — гаутанец повернул меня боком, и краем глаза я смогла увидеть себя в отражении гладкой поверхности стены. — Ты похожа на мальчишку. Так же худа, тщедушна и немощна. Тебя не воспримут серьезно. Ты проворна, целеустремленна, несгибаема. Смогла выжить в тюрьме. Это хорошо — знаешь цену жизни, пойдешь на все, чтобы выжить, убьешь, если понадобится. А еще полностью в моей власти! Именно это я имел в виду — ты идеальна для моей цели.
— Значит, все-таки убить, — произнесла я тихо и уставилась на свое отражение.
Я знала, гаутанец все же ждет моего решения. Именно сейчас я должна сделать выбор — моя жизнь или жизнь другого живого существа. Как бы ни думал зеленый, что для меня все легко — легко не было. Он ошибся в своем выборе…
Я сосредоточенно смотрела на свое слегка смазанное «отражение» в металлической панели стены и никак не могла понять, что вижу перед собой. Парнишка… С натягом можно назвать и так. Скорее, полутруп в «обрамлении» из зеленых рук гаутанца. И только медовые глаза казались знакомыми, живыми, единственным признаком жизни на бледном, исхудавшем, обезображенном лице. Моем лице.
Понимание накатило с новой силой. Сейчас я не узнавала себя! Я дернулась в руках гаутанца, вырываясь, не испытывая никакого желания пялится на то, что стало со мной. Раньше я была красива, как истинная клеонка. А сейчас… сейчас я пацан! И это в лучшем случае!
