Да, нечто подобное я видел сотни раз в видеороликах, причем в исполнении куда более крутых чародеев, но вживую все ощущалось совсем по-другому. Мало того, что пространство содрогалось от хлопков распадающихся силовых печатей, так еще я чувствовал феерический танец столкновения энергий творения и разрушения. Порой приходилось отключать свой дар, чтобы не упустить мелкие, но очень важные детали, ради которых старшие ученики мастера и устраивали все это представление.
Лобовые удары соперников перешли в более хитрые и сложные заклинания, которые порой огибали соперников, норовя ударить с неожиданной стороны, миновав мобильный щит, но пока дуэлянтам удавалось либо подставлять под каверзные прилеты легко реагирующие на усилия воли силовые плоскости, либо создавать на пути малые одноразовые щиты, сплетаемые одним небрежным движением волшебной палочки. А то и вовсе конструкты сталкивались, уничтожая друг друга.
Бой продлился не более трех минут и закончился ничей, как и все аналогичные представления. Старшие ученики маэстро были слишком амбициозными, и проигрывать в показательной схватке никто из них не желал, а если бы была поставлена задача завершить бой победой, то мы бы увидели серьезную драку, которую на обычном фехтовальном помосте не проведешь. Здесь нужна защищенная силовыми полями арена, так что парни после команды учителя вальяжно изобразили короткие ритуальные поклоны и разошлись.
Ну а мы приготовились к предстоящим испытаниям и, возможно, унижениям. Мы – это я, Золушка, Одуванчик и Хомяк. Да, ученичество давалось непросто, причем не только для организма, но и для чувства собственного достоинства. Конечно, можно было бы плюнуть и уйти к более интеллигентному учителю, но Бисквит и Иваныч в один голос заявляли, что лучше этого в городе не найти. Точнее, есть спец куда круче, но доступ к нему для меня закрыт по причинам, кои мне знать не положено. Впрочем, дон Пабло, которого мой единственный русскоязычный соученик Митя Одуванчик чуть ли не в глаза называл доном Падло, надеясь, что тот воспримет это как особенности акцента, не был таким уж тираном и абьюзером. Честно говоря, его подколки давали больше пользы, чем мягкие увещевания.
Кстати, я тоже очень надеялся на непонятливость тренера, иначе Митяю так влетит, что его обычный одуванчиковый стресс покажется легким и веселым развлечением.
– Ну что, неженки, – прокаркал наш учитель, когда его старшие ученики покинули помост, – кто первый сегодня хочет полетать?
Блин, опять почувствовал себя как на уроке Бабы-яги – детдомовской директрисы. И как такому мозгляку удается довести взрослых, битых жизнью мужиков до подобного запуганного состояния?!
Кажется, зря я так громко думаю, потому что взгляд дона Пабло переместился на меня.
– Танцор, по глазам вижу, что ты просто жаждешь сплясать нам что-нибудь заковыристое.
Да, это он обо мне. Как и наклеенная бандосами погремуха Псих, новое прозвище заставляло внутренне морщиться. Впрочем, получил я его не просто так, и, как сам уже успел подметить, именно постоянное упоминание моих танцевальных талантов заставляет уделять больше внимания движениям ног во время тренировочных боев.
В ответ я ничего говорить не стал, лишь подавил грустный вздох и, нацепив на себя шлем, полез на фехтовальный помост. Перед тем как снять волшебную палочку с пояса, по въевшейся привычке сначала едва прикоснулся к ней кончиком пальца. Шип уже давно перестал долбить меня маленькими разрядами при каждом прикосновении, но рефлекс все равно остался.
