– Ну да, – спокойно ответил парень. Он смотрел будто сквозь прицел. – Ты года на четыре был постарше, однажды избил меня в туалете. Не помнишь, наверное? Да и не надо. Я ведь потому в спецуру и подался, что очень уж до тебя когда-нибудь добраться хотелось. Такая у меня мечта пацанская была.
Он говорил тихо и очень внятно.
– Детские дела, – растерянно отреагировал детина. Он не решался смотреть парню в глаза.
– Это как примерить, – не меняя интонации, ответил парень. – Иногда от таких дел вся жизнь туда или сюда наклоняется.
С детины окончательно слетел привычный гонор:
– А вообще-то, ты… где? – спросил он.
– Говорят тебе: в разных местах, – всё так же, не повышая голоса и словно глядя поверх ствола, ответил молодой человек. – Тебе туда нельзя, маленький ещё.
Он повернулся и пошёл обратно к судейскому столику. На стендах уже закрепили новые мишени, и стрелки, определившись по жребию, ждали, когда их вызовут на линию огня.
Детина вернулся к своим и молча сел на место.
– Вы что, знакомы? – спросил его приятель. – Это же Володя Озеров, Герой России… Легенда спецназа, про него даже книгу написали.
Детина даже не кивнул – сидел и смотрел себе под ноги. Стрелять следующее упражнение он не стал – снялся с соревнований, и всё.
Гремели выстрелы, подсчитывались очки, объявлялись победители, и каждый значил в этом мире ровно столько, сколько заслуживал.
Эта зубная клиника считалась одной из самых дорогих, здесь работали лучшие дантисты. В рекламе сообщалось, что известные эстрадные певцы вставляли себе керамику именно в этих кабинетах. У входа, в гардеробе, посетителям выдавались бахилы, холл застелен был толстым ковром, там стояли удобные мягкие кресла, а плоская панель телевизора занимала чуть ли не полстены.
Мальчик лет десяти-одиннадцати, в строгом костюмчике, белой рубашке и галстуке, аккуратно и стильно постриженный, пришёл сюда с мамой, длинные розовые ногти которой оказались разукрашены ещё и миниатюрными цветочками. Мама носила одежду, явно купленную в дорогом бутике, была длинноногой, в короткой юбке и с модной сумочкой в руках. Причёску мама скопировала из глянцевого журнала, поэтому казалась ходячей картинкой, демонстрирующей гламур.
Медсестра вышла в холл и пригласила обоих.
Они зашли в кабинет к дантисту, мальчик уселся в кресло, откинувшись и приготовившись к неизбежному. Он не улыбался и не гримасничал, как многие дети, – сидел и внимательно смотрел на доктора тёмно-серыми глазами. Мать расположилась на стуле в углу.
Дантист накинул на грудь мальчику салфетку, включил свет и изучил полость рта. Медсестра стояла за креслом, готовила инструменты.
– Три зуба, – сказал врач и назвал цену. – Пломбы поставим из лучшего материала. Держаться будут столько, сколько сам зуб.
Мать кивнула.
– Сколько стоит анестезия? – спросил у дантиста мальчик.
– По восемьдесят за каждый зуб, – слегка удивившись взрослому тону, ответил врач.
– Я буду терпеть без наркоза, – сообщил мальчик и повернулся к матери. – Двести сорок мои, согласна?
Мать откликнулась:
– Если доктор не против…
Тот пожал плечами:
– Мне всё равно, лишь бы пациент не дёргался. Будешь сидеть смирно?
Мальчик кивнул, зажмурился и открыл рот. Врач склонился над ним, послышался свист бормашины, высверливающей дупло, и мальчик замычал от боли.
– Может, всё-таки укол? – спросил врач, отстраняясь и держа бормашину в поднятой руке. На лице у него была марлевая повязка, так что виднелись одни глаза.
