– Почему?
Алексеева нервно провела пальцами по розоватому пятнышку на виске.
– Вы ясно дали мне это понять на лекции.
Мужчина выдохнул и опять скрестил руки на груди. Если бы он так не сделал, кто знает, куда бы потянулись эти самые руки.
– Поймите, я не могу переключаться, как по щелчку. Таков мой стиль общения со студентами, иначе меня не станут принимать всерьез. Или вы обижаетесь, что я веду себя с вами так же, как со всеми? Согласен, получилось жестко, но я не могу выделять вас среди других студентов только из-за того, что произошло вчера.
Ее щеки вспыхнули, глаза блеснули обидой.
– А что произошло? Я ничего и не заметила. – Ольга выпрямилась, расправила плечи.
Озеров был уязвлен, но быстро опомнился:
– Правильный подход. Я думаю, что посторонним незачем знать. Об этом я и хотел поговорить сейчас с вами.
– Мне показалось, вы уже все сказали.
– Нет. Я хотел бы попросить прощения за несдержанность. Я воспользовался тем, что вы были пьяны.
А еще молоды и красивы. И от вас потрясающе пахло сладостями. Разумеется, он ничего не сказал, но заметил, как девушка, с трудом сдерживая эмоции, поджала губы.
– Я вас прощаю. Можете не переживать, никто не узнает о вашем… проступке, – Ольга ввинтила ему эти слова прямо в сердце.
– И извините, если был груб на лекции.
– Все нормально, – безразлично пожала плечами она.
– Вы на меня не смотрели, – неожиданно для самого себя вдруг признался Озеров.
И его сердце подскочило.
– А вам бы хотелось? – спросила Ольга, подняв на него испытующий взгляд.
Фраза прозвучала как выстрел. Озеров сглотнул. Конечно, ему бы хотелось. И его ужасно разозлило, что Алексеева, которая обычно записывала за ним каждое слово, сегодня отвернулась и не замечала его.
– Значит, вы таким способом пытались привлечь мое внимание? – усмехнулся Озеров, пытаясь вернуть на лицо самоуверенное выражение.
– Ну и самомнение, – выдохнула девушка, с силой сжав челюсти.
Молчание затягивалось.
Профессору следовало свернуть разговор и отправить студентку восвояси, а он пялился на край ее водолазки, представляя, как приподнимает его. И как она улыбается в ответ на это прикосновение. И кожа у нее нежная, как лепесток. Она закрывает глаза и хрипло шепчет его имя. А он не на шутку заводится.
Да вашу-то мать!
– Касаемо вчерашнего вечера… – Озеров прочистил горло. – Я хотел спросить… Напомните, сколько вам лет, Алексеева?
– Ольга. – Девушка посмотрела на него с вызовом. – Меня зовут Ольга.
– Сколько вам лет, Ольга?
– Девятнадцать, – с достоинством ответила она.
Между ними был всего метр. Расстояние дыхания. Один шаг. Так далеко и невыносимо близко. Так много «хочу» и слишком много «нельзя». Почти непреодолимая пропасть.
– Вы должны знать, Ольга. – Профессор с трудом вдохнул и шумно выдохнул. – В девятнадцать лет нормально быть… мм…
– Девственницей? – подсказала она.
Ее бровь дерзко взметнулась вверх.
– Да, – кивнул он, чувствуя, как расползается жар по телу.
– Возможно. Но, к счастью, это не ваше дело, – сдержанно улыбнулась студентка. – Я могу идти?
– Мы не договорили. – Он сам не понял, как вдруг потянулся, перехватил ее запястье и крепко сжал. – Я хотел бы…
Еще мгновение, и, пожалуй, профессор не удержался бы и притянул ее к себе, наплевав на риск, на опасность и вообще на все. Но в эту же секунду в аудиторию коротко постучали, и дверь распахнулась. Озеров едва успел отпустить руку девушки, и Ольга взволнованно прижала ладонь к груди.
