– Просто… – соблазнительный шепот, практически у самых губ, легкое невесомое касание, горячее дыхание, которое я боялась спугнуть и практически не дышала, – Ты нужна мне, Ари.
Тушите свет, выдёргивайте чеку… Потому что я теку!
– Но… – и тут Остапа понесло, – как я должна была понять, что нужна тебе, если… – меня распирало от негодования и я шипела яростной кошкой, – ты даже… не то, что не сказал. Ты даже не показал этого, ни словом, ни действием!?
– Позволь мне показать сейчас, – попросил, едва касаясь своими моих губ, улыбаясь кончиками губ, а глаза блестели в темноте. Так я скоро окосею.
– Габрион, ты пьян? – Решила уточнить, на всякий случай.
– Нет, я не пьян от вина, – фух, хорошо, значит он осоз… – но я пьян тобой, – выдохнул он, взяв моё лицо в ладони и целуя нежно в кончик носа, затем щёки, веки. Он покрывал лицо невесомыми поцелуями, а я млела и хотела большего.
От его ласк пересохло во рту. Я не могла больше сопротивляться и сдалась в плен сладостной истомы. Волны тягучего удовольствия стали накрывать меня и поглощать, подталкивая к действиям, но я держалась из последних сил.
Я вся дрожала от одних только его прикосновений, нащупала рукой кран и повернула рукоятку, включая воду. Мужчина оторвался от своего занятия и заглянул в глаза, приподняв бровь. Да, темнота уже не такая густая, я вижу немного.
– Чтобы не… – Я не смогла объяснить зачем включила воду, потому просто пожала плечами. Дыхание участилось. Сердце гоняло кровь по венам всё быстрее и быстрее, смывая остатки адекватности.
Когда его губы накрыли мои, я уже не могла трезво мыслить. Это было настолько сладко и одновременно больно. Поцелуй разрастался и разрастался, становясь неистовым, перемежаясь с укусами и стонами. Я просто сгорала от желания и уже не знала, что делать и куда себя деть.
Отвечая на его поцелуй со всей сжигающей меня страстью, руками шарила по груди мужчины, пытаясь отыскать те проклятые пуговки, что не давали мне снять с него рубашку.
В какой—то момент я поняла, что мой халатик уже не завязан и не укрывает меня, а висит на моих локтях и сковывает движения. Потому, ненадолго оторвавшись от губ Габриона, судорожно скинула халат с рук, оставив его лежать вокруг, а бретельки пеньюара потихонечку спустила с плеч. Глядя в глаза мужчине напротив, видя всю гамму красок его вожделения, сама еле держалась в сознании от нехватки воздуха.
Огладила легонько грудь и прикусила нижнюю губу, а сама чувствовала, что закипаю, чувствовала, как горят мои уши и щеки от смущения и как разбивается вдребезги мое терпение.
– Всевышний, я сойду с ума, – простонал эль Закариас, и накинулся на меня с новой силой, сдирая свою рубашку, отчего пуговки разлетелись по кухне. Он целовал меня с таким напором, что на утро явно останутся синяки, шея, грудь, плечи…
Руки же его до боли сжимали мою талию, а внизу упиралось явное каменное желание, думая о котором, меня накрывало волной смущения и предвкушения.
В какой момент его пальцы проникли внутрь, я не помню. Но это было очень сладко и незабываемо. Я стонала ему в губы, прикусывая нижнюю и сражаясь своим языком с его.
Он двигал пальцами внутри и в ушах зашумело, я была близка к разрядке, уже готовая взорваться, когда мужчина придвинул меня на край столешницы, ближе к себе и, вынудив прогнуться в пояснице, одним неспешным движением вошел в меня, растягивая и выбивая вздох восторга.
