ю земли и неба, после чего фараон, изобразив плохой жест, дежурно удалился по направлению к хоздвору, куда повара выносили, предназначенные для местного агрокомплекса, остатки трапезы.
Сопровождающие передоверили меня милой барышне, встретившей нас у Парадного, и только их и видели!
«Может, их и не было вовсе? – подумал я, испытывая в отношении конвойных лёгкую сыновью тоску.
– Может, и не было, – сказала барышня приятным певческим голосом, я ещё подумал: щас споёт!
– Читаете мысли на расстоянии? – спросил я, почему-то совершенно не удивившись.
– Алконост, – представилась девушка и в качестве основного аргумента предъявила мне райский цветок.
– Достоевский, – почему-то сказал я.
– Уж будто бы, – лукаво прищурилась красавица. – Такой у нас уже есть. Пишет записки в подполье.
– Ну да?
А я надеялся, что проскочит!
– А Дзержинский у вас есть?
– Такого нету. Поэтому ждали вас с почтением и священным трепетом!
Алконост гостеприимно распахнула передо мною тяжёлую, испещрённую нехорошими словами, дверь Парадного входа и мы вошли в просторный гулкий коридор без начала и конца. Горел только дежурный свет и трудно было сказать, насколько коридор длинный и каково общее количество помещений, скрывающихся за многочисленными дверьми.
– Коридор длинный настолько, – пояснила Алконост, – насколько это необходимо в данный момент. В принципе, за этими дверьми представлены практически все сферы человеческой деятельности: научная, производственная, культурная, общественная, ну и, конечно же, развлекательная. Количество этажей в здании также варьируется в зависимости от потребностей жителей Очевидного-Невероятного. Бывает, обходимся одним, но, если вдруг кому-нибудь захочется побывать на «крыше мира», Главный Корпус немедленно вырастает до размеров Бурдж Халифы. В данный момент этажей в здании два и нам с вами на второй.
Мы сели в лифт с зеркальными стенами, украшенными по периметру золотом орнаментом.
Как-то в своей прошлой жизни я увидел такие лифты в одном пятизвёздочном эмиратском отеле и с тех пор общественный вонючий подъёмник в моём собственном доме казался мне чем-то вроде газовой камеры, предназначенной только на вход, отчего даже будучи в совершенно непотребном состоянии, я предпочитал подниматься к себе на четырнадцатый исключительно на карачках!
– Куда мы едем? – спросил я девушку, увлёкшуюся внутренним диалогом со своим зеркальным отражением.
– В Регистратуру ВКП(б).
– Регистратуру чего?
– Верховного Комиссариата Психиатрической больницы, – расшифровала моя милая проводница. – Звучит, конечно, не фонтан, но это чисто для служебного пользования. В обычных разговорах эта аббревиатура вообще-то запрещена, но с учётом вашей новой должности…
Мне показалось, что лифт поднимается слишком долго! В иной компании я бы заскулил!
18.
– Странно… – Девушка демонстративно поправила грудь. – А мы думали, Вий Гоголевич проинструктировал вас более детально!
– Кто-кто?
Не знаю, но почему-то произнесённое ею имя вызвало у меня такое чувство, будто меня застали врасплох в момент рукоблудства!
– Важный Специалист, направивший вас к нам. – Алконост общалась со мною через зеркало, казалось, будь её воля, она бы закрепила этот способ общения как единственно возможный. – Сегодня вы ужинаете в компании с самим Добрыней Никитичем! Ваши документы уже у него на столе.
– Простите… – Я с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться, – с кем я ужинаю?
