Между тем отношение Веттар Нарта к ней было по-прежнему стабильно-холодным, и она понимала, что с этим ничего сделать нельзя. Изменилось лишь одно: теперь при обращении к ней он говорил не «девочка», а «ученица», что нравилось Ривелсее гораздо больше. Сперва она сильно обрадовалась этой перемене, но очень быстро поняла, что это означает лишь переход на следующий этап обучения и что так Мастер поступал всегда, когда ученик переступал грань, разделяющую обычного человека и начинающего ратлера. От мысли, что Веттар Нарт воспринимает её абсолютно так же, как всех своих прежних учеников и учениц, Ривелсеей овладевало чувство, близкое к отчаянию. Она прекрасно знала, что, кроме переживаний, любовь к Веттар Нарту её ничем не наградит, но ничего не могла с собой поделать.
Тренировки теперь легче переносились, но Ривелсея начинала ощущать, что её тело разбито, обожжено, изранено, и его потенциал на исходе. Высвобождение мощи радовало, но Ривелсея всё чаще замечала, что впадает в какую-то тоску, и эту тоску она не могла изгнать ничем. Слова Мастера, которые она услышала в ответ на это признание, хотя и были восприняты ею со вниманием, но мало помогли. «Подавляй страсти, чтобы укрепить разум, подавляй тоску, и её заменит мощь». Девушка последовала этому совету, и ей стало несколько легче. Небольшим усилием она действительно изгоняла из себя все страсти и чувства, но до конца этого делать она не стала. Почему-то Ривелсее не хотелось заглушать тех чувств, которые связывали её с прошлым, с домом, ей казалось, что они – часть её самой. А причину своей тоски девушка неожиданно поняла. Причиной этой было её одиночество. Уже почти месяц она общалась только с Мастером, поскольку больше было не с кем. Да и некогда. Занятия длились по десять-шестнадцать часов и выматывали настолько, что Ривелсея порой с трудом находила сил добраться до своего здания и свалиться на кровать. Путь ратлера действительно был нелёгок, но Ривелсея понемногу преодолевала его.
Один раз, выйдя за железные ворота, Ривелсея увидела человека, который сидел на земле, уронив голову на плечи. Одежда его была, как вначале показалось девушке, грязной, но неожиданно она поняла, что это не грязь, а сила. Девушка вскрикнула от жалости и поспешно подбежала к сидевшему, который поднял голову и посмотрел на Ривелсею невидящим мутным взглядом, и она заметила, что силой забрызгана не только одежда, но и трава рядом с ним. Одним движением руки девушка вытащила кинжал и распорола одежду на плече у юноши в том месте, где бурое пятно было наиболее широким. Сила сочилась из глубокой раны. Ривелсея одну секунду раздумывала, а потом коснулась его плеча, капнула себе на ладонь, предварительно сделав на ней царапину и дождавшись, пока выступит её собственная жизненная влага, и тихо сказала хорошо заученную фразу: «Сила из силы волю творит, воля моя – и тебя исцелит». Легко помутилось в голове и в ногах возникла слабость, так что Ривелсее пришлось тоже сесть на землю, чтобы не упасть, но сила из раны юноши перестала течь тут же. Он тихо застонал, и прошло не менее получаса, когда он наконец поднял голову, взглянул на Ривелсею и хрипло спросил:
– Ты… кто? – он явно не совсем хорошо понимал, где находится. Видимо, это было следствием чрезмерной потери силы. Если бы не она, подумала девушка, то он, скорее всего, погиб бы.
