Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944) - страница 22

В 1928 г., будучи с составе правительственной делегации в Париже, Манойлеску встретился с Каролем и стал «карлистом»[108]. После реставрации в июне 1930 г., в которой он сыграл важную роль, Манойлеску подготовил меморандум для нового короля, рекомендовавший целую программу действий, «предназначенных, – как он напишет в своих мемуарах, – положить конец демократическим фикциям, повсеместно возродить румынизм и его элиту» (выделено в оригинале. – В. С.). Король внимательно изучил и, видимо, остался доволен документом, но не решился немедленного разогнать парламент[109]. В 1930–1931 гг. Манойлеску был влиятельной фигурой в окружении Кароля и занимал министерские посты: в 1930 г. он был министром путей сообщения и общественных работ, а в 1930–1931 гг. – министром торговли и промышленности, также занимал пост управляющего Центральным банком. Но в октябре 1931 г. он разорвал отношения с Каролем вследствие спора о том, должно ли государство спасти обанкротившийся банк «Marmorosch Blank», владелец которого Аристиде Бланк был влиятельным членом узкого круга приближенных короля, так называемой камарильи. Кароль, имевший в банке финансовые интересы, поддержал идею спасения банка за счет государственного бюджета, тогда как Манойлеску, на тот момент управляющий Национальным банком, высказался против[110].

Потеряв влияние в камарилье и оказавшись в изоляции, Манойлеску стал сближаться с правыми и с лагерем критиков короля, что в конечном счете привело его в Железную гвардию, которую он финансировал через компанию, совладельцем которой был вместе со своими братьями. Манойлеску был избран сенатором по спискам партии Кодряну в декабре 1937 г.[111]Две книги, опубликованные на французском, принесли ему европейскую известность. В 1934 г. он опубликовал Век корпоративизма, а в 1937 г. – Единая партия: политическое учреждение новых режимов[112] . Эти книги сразу же были переведены на румынский и другие европейские языки и за очень короткий срок выдержали несколько изданий. Манойлеску стал своего рода звездой в европейских фашистских и национал-социалистских кругах. В Берлине, Риме и Лиссабоне его принимали с распростертыми объятиями, и он встречался с властителями этих трех режимов[113].

Главным аргументом Манойлеску был тезис, который он повторял снова и снова: рыночная экономика и демократия не смогли обеспечить развитие аграрных стран, поскольку они были выгодны лишь промышленно развитым нациям. Но с началом мировой депрессии стало очевидным, что капитализм свободного рынка изжил себя и в промышленно развитых странах.

Следовательно, демократия и рыночная экономика должны быть упразднены и введено новое корпоративное тоталитарное государство. В Румынии такой переворот должен привести к созданию истинного румынского государства, поскольку государство, созданное здесь в середине XIX в. элитой, получившей французское образование, было «заимствованным», не соответствовавшим национальным нуждам страны. Только подобная революция могла «реабилитировать государство и воссоединить его с народной душой» (выделено в оригинале. – В. С.) и таким образом превратить наконец румын в «политический народ»[114].

Одной из главных задач нового, истинно румынского, тоталитарного и корпоративного государства должна была стать румынизация экономики, необходимость которой Манойлеску доказывал следующим нехитрым силлогизмом. Он начинал с постулата, что любая нация, чтобы существовать, должна обладать своим идеалом. Идеалом этим может быть только национализм, т. е. «мощное утверждение своей коллективной личности». Но национальные меньшинства несут угрозу разрушения этой личности самим фактом своего существования. Когда меньшинства доминируют в различных отраслях национальной экономики, теряется национальный характер всей страны: