Однако кольцо, подаренное Кваком, по-прежнему оставалось на ее пальце. Рядом с бриллиантом от Петра, величиной с горошину.
– Это будет мне напоминанием, – говорила она. – Чтобы глупости никогда больше не лезли в голову.
Мать всегда твердила ей о том, что серьезные отношения могут случиться в жизни женщины максимум трижды. Все остальное – ничего не значащие романы и флирты, детали которых частенько путаются в памяти. Союз с первым мужчиной происходит по глупости, со вторым – по расчету, а с третьим – по любви, но это уже, как правило, на закате жизни. Ивона в свои двадцать пять была уже на втором этапе.
Она причесала короткие волосы с челкой а-ля Ума Турман в «Криминальном чтиве», к которым завтра, по случаю свадьбы, парикмахерша приплетет шиньон того же цвета. Черную как смоль косу, толщиной с кулак, скрепленную разноцветными лентами, заказали на Украине. Говорят, что украинские женщины обеспечивают материалом для париков весь Евросоюз. И еще говорят, что волосы цвета «славянский русый» лучше всего поддаются окраске и укладке.
– Волосы так же, как и задницу, продают из-за нищеты, – подытожила Вожена. По молодости ей приходилось заниматься обоими видами коммерции. Кроме того, она добавила, что не понимает, почему ее дочь постоянно стрижет волосы в парикмахерской и еще должна за это платить. О торговле другими частями тела она промолчала, но как только один из сыновей ляпнул что-то о «старом кацапе», за которого должна выйти Ивона, она тут же отправила его за углем.
– Не за что купить. – Владислав развел руками. – Бизнес не идет.
– Так какого черта раскрываешь хлеборезку? – гаркнула мать. – Когда Ивона выйдет за Бондарука, угля у тебя будет по горло.
Ивона смазала губы вазелином. Макияж не приветствовался. У Петра был пунктик на традиционной красоте и натуральности. Ей было известно, что он белорусский активист, но, видимо, ее происхождение ему не мешало. Была в этом некая странность, но в конце концов она решила, что у ее мужа должны быть хоть какие-то недостатки. Красить глаза было вовсе не обязательно. Шоколадные радужные оболочки практически сливались со зрачками, а ее длинным черным ресницам всегда завидовали подружки. Оливковая кожа не нуждалась в нанесении тона. Несмотря на это, она слегка выделила пудрой цвета загара скулы и взглянула на вышитый свадебный наряд, который был размера на три больше, чем нужно. Наряд ей не нравился, но она приняла условия игры. Это лишь униформа.
Юбка была с запахом, благодаря чему ее можно было дважды обернуть вокруг талии. Блузка, по идее, должна быть по фигуре, но пока больше походила на плащ-палатку. Вышитый белый мешок длиной до колен с жестким воротником-стойкой скрывал все атрибуты женственности. Рукава требовалось укоротить как минимум наполовину, потому что Ивона была очень миниатюрной и запросто могла бы одеваться в детских магазинах. Даже в прокате Музея белорусской культуры не удалось найти ничего подходящего ей по размеру. Поэтому она согласилась на переделку костюма, подаренного Петром. Наряд, говорят, был приготовлен для его любимой и много лет в сундуке ждал своего часа. Ивона не хотела знать, кому он когда-то предназначался и почему свадьба не состоялась. Потому что ее будущий муж, отец трех взрослых сыновей, которые сами уже были родителями, в свои шестьдесят шесть лет впервые собирался под венец. Ивоне надо бы гордиться этим, но чувства ее были совершенно противоположными.
