Так что я просто меняю роли местами. Забавно же будет, если Розмари, в свою очередь, заинтересуется мной? И в таком случае наше взаимное помешательство станет чем-то невинным, безвредным.
– Это про девушку, которая помешалась на новой пассии своего бывшего. Я знаю, это не самая свежая идея, но…
Она перебивает меня:
– Это триллер?
– Ты имеешь в виду, дойдет ли дело до убийства?
– Именно.
– Никаких убийств! Разве только чтобы пощекотать нервы.
– Я всегда за то, чтобы пощекотать нервы. – Даниэль указывает на мой лоб. – У тебя здесь всегда было столько историй. Чем навеяна эта?
Я принимаю беззаботный вид.
– Калеб недавно упомянул свою бывшую, и, оказывается, она живет в Бруклине, а не в Уэльсе, Лондоне или Шотландии, как я думала. Так что я слегка психанула.
– Упс.
– Именно. Так что в качестве утешения я начала прокручивать в голове разные сценарии. Например, что, если она до сих пор любит Калеба и попытается помешать нам?
– Богатая тема… Наконец-то ты перестала писать про этого джазового барабанщика.
– Эй, а вот это грубо! Вообще-то эти истории напечатали.
– Знаю, знаю, они классные, но он фигурирует в каждом твоем рассказе, ты уже высосала все, что только можно, из этого бедолаги.
Долгое время Адам, джазовый барабанщик, был моим единственным источником вдохновения; на нем мой опыт практически заканчивался. Но я никогда не рассказывала реальные истории. Теперь я буду писать более жизненно, но при этом готова слукавить, если это будет выгодно оттенять правду.
Итак, правда номер один: я живу в этой однокомнатной квартире в Гринвич-Виллидж бесплатно. Моя бабушка приобрела этот дом из песчаника в конце 1970-х. Квартиры на втором, третьем и четвертом этаже она всегда сдавала, а пятый этаж пустовал: там организовано рабочее пространство, подальше от собственной квартиры. Моя бабушка была первым писателем в семье – сценарист трех ТВ-шоу и автор мемуаров «Смех как лекарство», опубликованных крупным издательством, – а я пытаюсь идти по ее стопам.
– Хорошо, новые сюжеты. Отныне только так.
– Обещаешь? – Даниэль протягивает мизинец. – Я сказала себе, что не допущу больше никаких нездоровых отношений.
На словах «нездоровые отношения» я отрываю кутикулу, но тут же соединяю ее мизинец со своим.
Чтобы сменить тему, спрашиваю Даниэль про ее босса-стоматолога, она лишь фыркает и пересказывает его утомительные двусмысленные шутки о профилактическом осмотре. В середине рассказа я сбегаю в туалет.
Там открываю «Инстаграм» и просматриваю истории Розмари. Двумя минутами ранее она сфотографировала свой ярко-оранжевый, словно пламя, коктейль. На заднем плане виднеются чьи-то руки и ключица. Похоже на группу людей: возможно, коллеги оттягиваются после работы, или это чей-то день рождения. Снимок сопровождается геотегом: это некий бар в Гованусе. Я прикидываю маршрут, надеясь, что она задержится там еще на пару часов. «Счастливые часы» в барах давно закончились. Скорее всего, это последнее место на сегодня.
Когда я возвращаюсь, Даниэль точно так же просматривает свой «Инстаграм». Под ее пальцами вихрем проносятся тосты с авокадо, парадные снимки знаменитостей, закаты на пляже. У меня начинает кружиться голова.
Подойдя к раковине, плещу холодной водой себе в лицо.
– Давай куда-нибудь сходим, – предлагаю я с мокрым лицом. Несмотря на увещевания Даниэль, этот вечер отлично подходит для исследования; у меня все под контролем.
