— Отвезти девчонку во дворец и доставить ее прямиком к Зареме, — не глядя на меня, он выдает холодный приказ своим людям, а потом как ни в чем не бывало захлопывает дверь, отправляя меня в новую неизвестность несколькими хлопками ладонью по крыше.
***
Внутренности сводит до испарины на лбу, когда машина останавливается в тени огромного дворца. Черного, как и душа его хозяина. Только острые пики и купола переливаются золотом под знойным солнцем. Смотреть больно, но я продолжаю это делать, выглядывая из окна, пока моя дверца внезапно не распахивается.
Резкий вздох застревает в горле, прежде чем меня вытаскивают на улицу. Хорошо, что на этот раз мне удается удержать себя в вертикальном положении.
Однако с каждым новым шагом по территории цветущего сада мне приходится убедиться в том, что этот дворец принадлежит самому дьяволу. А на закате он превратится в самый настоящий ад для меня. И чем ближе, тем сильнее во мне разгорается это неприятное предчувствие. Оно буквально овладевает мной, заставляя бояться своего будущего еще больше.
Дальше все как в тумане.
Слуги отворяют дворцовые ворота, где нас встречает суета придворных, мельтешащих по бесконечным коридорам из черного мрамора с кроваво-красными коврами, расшитыми золотыми вензелями.
Кругом блеск и роскошь. Изобилие деревьев и цветов, будто я попала в настоящую оранжерею. Кажется, мне даже слышится пение птиц и урчание больших котов. Или я просто уже брежу. Что вероятней всего.
Рассматривая окружающую меня обстановку, я совершенно забываю о том, что должна испытывать страх. Но о нем мне напоминают слишком быстро, когда подталкивают в спину, вынуждая переступить порог и оказаться... в ванной комнате.
— Раздевайся! — прилетает мне с ходу приказ, прежде чем я встречаюсь взглядом с грузной женщиной. — Что смотришь? Быстрее давай. Мне нужно осмотреть тебя, а затем привести в порядок.
Быстрыми шагами она сокращает между нами расстояние, показывая свое нетерпение, только я и пальцем не шевелю, потому что мужчины, которые привели меня, по-прежнему стоят позади. Знаю, что делаю себе хуже.
А что еще мне остается?
Раздеться и позволить обращаться с собой как с грязью? Ей я и стану. И тогда точно никогда и никому не докажу свою невиновность. Может, обелив честь, мне удастся найти себе покровителя и перебраться в другую страну, или хотя бы город? Все равно обещанной жизни мне больше не видать, а выживать как-то нужно. Я жить хочу. Но пока делаю все, чтобы эту жизнь у меня отняли.
— Ты что, оглохла? — ее лицо багровеет. — Снимай лохмотья!
Сглатываю от волнения.
— Пусть мужчины выйдут, — требую, обретая голос, а для пущей убедительности вздергиваю подбородок.
Только мое упрямство вызывает лишь ядовитую ухмылку и презрение в женском взгляде, обещающем мне много страданий.
Она делает жест рукой и рывками начинает сдирать с меня джильбаб, ворча себе под нос, что все мы хотим роскошной и легкой жизни при дворце. Но мне она обещает, что сделает все, лишь бы я не добралась до господина, а за еще одно непослушание обеспечит мне заточение в подвале.
Где я согрешила, что так быстро попала в черный список этой женщины? Правда, когда замечаю в дверях того самого человека, с которым я попала в песчаную бурю, пазлы в голове начинают складываться… Зураб, кажется, так его зовут.
Как только меня лишают последнего клочка одежды, он наконец отдает распоряжение, после чего в помещении остаются только двое: я и гадюка, она же и есть та самая Зарема.
