Электромобиль Сельена сигналит у ворот дома Каро. Сельен опускает стекло, ободряюще улыбается Веронике. С крыльца резво сбегает охранник:
– Месье Лефевр, моё почтение. Чем могу помочь?
– Мадемуазель Каро у вас? – грубовато, игнорируя приветствие, спрашивает Сельен, заправляя за ухо золотистую чёлку.
– Нет, месье.
– Тогда зови хозяина. И побыстрее.
Охранник мнётся, нервно щёлкает пальцами.
– Ну?.. – напоминает о себе Сельен. – Мне самому сходить?
– Дело в том, что месье Каро срочно отъехал по делам, – бледнея, отвечает наконец охранник.
– Надо же! А что, домашний арест закончился? – Голос Лефевра-младшего источает ехидство.
И тут Веронику осеняет:
– Погодите. Он уехал с Амелией?
Охранник молча кивает. Вероника откидывается на спинку сиденья, медленно выдыхает. «Ну вот. Я хотя бы знаю, с кем дочь», – с облегчением думает она.
– Давно уехал? – интересуется Сельен.
– Часа четыре будет.
– Та-ак… Ты валишь в Ось писать признание в халатном отношении к своим обязанностям и докладывать о том, что месье Каро поехал прогуляться. Да-да, прямо сейчас. А мы с вами, мадам Бойер, едем к вам домой. Ваша нянька умеет варить кофе?
– У нас только чай, – неловко краснея, отвечает Вероника.
– А я и от чая не откажусь.
Электромобиль срывается с места, заставив молодую женщину вжаться в сиденье. Сельен косится на неё, сбрасывает скорость.
– Прости, что напрашиваюсь. Не надо тебе сейчас одной быть. Дождусь твоего бывшего и уеду.
«Я не одна, Ксавье придёт вечером», – хочет сказать Вероника, но понимает, что Сельен прав, и просто кивает.
Внезапно Сельен мрачнеет, исчезает с лица лёгкая улыбка:
– А братец твой где? Как учёба закончилась, его и не видно.
В его голосе Веронике чудится что-то похожее на затаённый страх. Показалось?
– Он с Амелией должен быть. Они оба пропали после завтрака.
Сельен кивает, снова улыбается. Наигранно весело барабанит пальцами по рулю:
– А, ну тогда вообще отлично.
Дома их встречает взволнованная Ганна.
– Мадам, ну что? – умоляющим тоном спрашивает она.
– Амелия с отцом. Где-то, – отвечает Вероника сдержанно и распоряжается: – Nourrice, чаю, пожалуйста. Для месье Лефевра и меня. Подать в библиотеку.
В библиотеке Сельен долго изучает стеллажи со старинными книгами, достаёт несколько томов по истории, усаживается в кресло за их изучение. Вероника ходит туда-сюда, без конца выглядывает в окно. Ей мерещится то шелест шин по мостовой, то скрип створок ворот, то голос Амелии во дворе.
– Да присядь… – умоляюще тянет Сельен. – От того, что ты мечешься, они быстрее не приедут. Выпей чаю.
Метнув раздражённый взгляд, Вероника отходит от окна и присаживается с краю софы напротив сына Советника.
– Во, так лучше. Что за травки в чае? Расскажешь?
– Мята, чабрец, ромашка, – слегка нервозно перечисляет Вероника. – Сушёные яблоки ещё. Ягоды.
– Ты клубнику любишь? У матери целая грядка клубники, вот-вот поспеет.
Клубникой маленькую Веронику часто угощал отец. Как давно это было…
– Да, наверное.
– А что точно любишь? – прищурясь, спрашивает парень.
– Читать люблю, – отвечает Вероника и растерянно умолкает.
– А ещё?
«Люблю, когда Амелия и Жиль вместе играют и носятся по дому. Люблю, как пахнет рубашка Ксавье. И свежая, и после мессы. Когда Ганна поёт свои цыганские песни. Люблю розы в утренней росе. Особенно когда они с шипами, настоящие. Люблю наблюдать, как растёт виноград и салатные травы. Люблю туманы после сильных дождей. И когда солнце сквозь густую листву светит…»
