– Но в Ваших словах много горечи, обиды. Вам не кажется?
– Да, верно. Всё никак не утрясётся. Тяжело всё. Жаль конечно!.. Но о недостатках ведь как-то говорить тоже надо?
– Безусловно.
– Жаль конечно! Если много горечи и обиды, получается не слишком ладно… Но, с другой стороны, если только факты, если без эмоций излагать, так это уже и не художественное произведение вовсе! Научный трактат? Я к этому вовсе не стремился. За научные заборы так просто не пробьёшься. Да и не люблю я их!
– Науку? Научный мир? А почему?
– Не то, что научный мир не люблю. Я вообще никакие междусобойчики не люблю.
– Почему междусобойчики?
– Понимаете, гордость за то, что вы делаете – это всегда нормально. Если вам повезло в жизни, и вы делаете то, что хотите делать, и вы делаете это хорошо, то почему бы и не быть гордым? А вот когда вы начинаете считать, что вы единственный в своём роде, и никто другой не сможет делать то, что вы делаете, то тут начинается междусобойчик. Строятся всякие заборчики, заслончики, засовчики. Трибуны, отдельные кабинеты, часы приёма ну и тому подобные прелести.
– Да-да! Понимаю. Ревность профессиональная, зависть. Делёжка привилегий. Делёжка того, что плохо лежит. Но это ведь не только в науке, это везде.
– Вот-вот!.. Вот везде и не люблю. Жаргон ещё профессиональный…
– Жаргон?
– В каждой профессии есть свой жаргон. В науке так же.
– Это ведь вполне оправдано. Что же тут плохого?
– Оправдано, да. Но только до того, как ударение, например, в слове «компас» не начинает играть роль трёхметрового забора, отделяющего настоящего моряка от сухопутного ночного горшка.
– Ах, вот вы о чём!
– Если что-то можно сказать человеческим языком, то зачем, ну, например, латынь использовать?
– Это ведь имеет глубокие традиции!
– Да-да! Но изначально зачем? Почему лютеранская церковь, например, откололась в своё время от католической? Одна из причин состоит именно в том, что люди не понимали ни слова из того, что говорил священник в церкви. Собственно говоря, литературный финский язык и письменность, созданы – язык, конечно, был, но в виде разнообразных диалектов – в шестнадцатом веке именно для замены латыни, чтобы люди наконец поняли, что же им пытались-то в течение сотен лет сказать.
– В любом случае, тут с вами можно спорить. Латынь была в течение долгого времени языком общения между людьми разных национальностей и, может быть, в медицине вполне оправдана и сейчас, с той же целью.
– Согласен. Конечно согласен. В том-то и дело, что важна цель: для чего употребляется определённое слово? Если используют как лингва франка, чтобы было легче понимать друг друга и передавать знания, то оправдано, а если для того, чтобы возвысить слово божие до уровня божественной непонятности, то какова цель тогда?..
