– Тварь! – крикнул Дарк, но раздосадовано застыл на мосту.
«Я сбежал», – понял Евгений, оставляя на поверхности мутные круги. Он погружался все глубже, но, достигнув дна, легко задвигал руками и ногами, поднимая взвесь. Значит, миф о проточной воде, губительной для вампиров, оказался только мифом. Повезло. Он спрятался, как осьминог в чернильном пятне.
В первую минуту Евгений боялся поверить, но он без труда «дышал» под водой. Или он все-таки не дышал? Сам факт пугал, но практическое применение пригодилось как нельзя вовремя.
Разглядывая дно, Евгений поплыл по течению. Он цеплялся руками за дно, скрывая себя в густом облаке взвеси, отчего сам не ведал, где очутился. Он барахтался во мраке воды, а сила вампира подсказывала, что в мире вокруг уже настала ночь. И с ней пришел непреодолимый гнев голодного хищника, обжегшего приступом ярости и, вместе с тем, сознанием бессилия – в мутной глубине он не различал ничьих запахов.
Лишь медленно погружался, все ниже и ниже. Вскоре он уловил сильное подводное течение. Повинуясь инстинкту и наплевав на осторожность, Евгений двинулся вперед, позволяя жадному потоку подхватить себя. Возможно, его ждала решетка стока или лопасти промышленного вентилятора – он не знал, какое оборудование стоит в этом потаенном темном пространстве в мире Зеркала. Но в разводах черной взвеси он видел силуэт путеводного ворона, который и вывел к реке. Кем бы ни был, каким бы из голосов в голове ни взывал, но он определенно не желал мгновенной и нелепой смерти юного вампира.
Туннель втянул Евгения, как жадная воронка урагана. Он двигался вперед, разрывая и отводя от себя попадавшиеся комья водорослей и слизи. Вскоре над поверхностью зловонной воды мелькнул слабый оттиск электрического света. Евгений поспешил на этот маяк.
Он всплыл посреди непонятных катакомб. Вряд ли такие существовали в той Москве, которую он знал до сего дня. Евгений воровато осмотрелся, ощущая, как его пронизывает холод. Он нервно застучал зубами. Промозглая сырость заползла в ботинки, в джинсы и под водолазку. Но, как оказалось, озноб пробегал вовсе не из-за нее.
В душе витала оглушающая тишина, прорезая гулкой пустотой возле сердца. То ли так сгнивала очерненная злыми деяниями душа, то ли это желудок сворачивался от голода. Голод… Вампир стал зависим от получения новой крови. Каждую ночь, снова и снова. И так до конца этой не-жизни, до конца вечности.
Евгений брел по катакомбам, содрогаясь от голода. Внезапно болезненно обостренный слух прорезал слабый писк. И он увидел крысу, с отвращением говоря самому себе, ненасытному зверю внутри себя:
– Ну, конечно, куда же без этого…
В следующий миг он уже сцепил когти на покрытом серой шерстью тельце: зверек не успел спрятаться. Истошный писк погибающего существа затерялся под каменными сводами. Клыки погрузились в отвратительную плоть, добираясь до крошечных артерий. Долгожданный глоток – через миг вся выпитая кровь выплеснулась наружу. Горло свело судорогой.
«Не прошли с тобой киношные штучки. Нездоровая пища, да? Только человеческой крови тебе надо, да? Как пил кровь у мамы с отчимом все эти годы, никчемный лентяй, так и будешь пить кровь людей теперь? Да? Любили же они говорить, что я у них крови попил немало, да, любили. Ну, что, теперь и правда пью. Договорились они, допридумывались! Лентяй… на серебряную медаль шел, лентяй, который кровь только пьет. Да что уже теперь!» – посетовал Евгений, отбрасывая кишащую блохами крысу, отчего его едва не вывернуло еще раз. Даже в страшных снах он не мыслил, что докатится до такого. Не докатился, природа вампира не разрешила. Голос в голове, хозяин, требовал выпить досуха именно человека. Убить.
